– Горячая линия по делу Эммы Грейс Таунсенд. Чем могу помочь?

– Э-э-э… Здравствуйте. Это горячая линия? – Меня удивляет собственный сельский акцент, я стараюсь дышать ровнее и придать голосу беззаботность, молясь, чтобы Эмма не подбежала ко мне, помешав разговору.

– Да, мэм. Я могу вам помочь?

– В общем, да. Надеюсь. Я работаю медсестрой в поликлинике, в Дестине, штат Флорида, и сюда недавно приходила девочка. Уверена, что это та пропавшая девочка, которую я видела по телевизору.

– Можете рассказать подробнее, мэм?

– Конечно, могу! В общем, это самая милая девочка на свете, но я заметила у нее на висках остаток краски, как будто ей красили волосы. Потому что волосы иссиня-черные, а я вижу каштановые корни. Моя сестра работает парикмахером, и я умею отличить ненатуральный цвет волос.

– Да, мэм. Продолжайте, пожалуйста.

– Ага, хорошо. Я звоню с дурацкого телефона моего брата, потому что уронила свой в унитаз, можете себе представить? Ну, в общем, у нее были потрясающие серые глаза, и я задумалась, где видела их раньше, а потом спросила: «Как тебя зовут, моя сладкая?» А она посмотрела на мужчину и женщину, которые ее привели, и они тут же встряли: «Вайолет. Ее зовут Вайолет». А я сказала: «Красивое имя. Откуда вы?» А они сказали, чтобы я ею занялась и перестала задавать вопросы, и это было грубовато. Знаете, они выглядели какими-то грязными, как будто давно не мылись, но я сделала, как они просили. Ну так вот, я начала ее осматривать. Ее привели, потому что ей было трудно дышать и она жаловалась на сильную боль в животе, и, прощупывая ее животик, я заметила на ее правом бедре милое родимое пятно, похожее на изюмину или что-то в этом роде. И подумала: «Почему же эта девочка кажется такой знакомой?» И тут меня осенило! Я видела ту передачу и читала подробности о пропавшей девочке и поняла, что это она. Конечно, никто не говорил, что у нее родимое пятно в форме изюминки, но я читала про родимое пятно, и оно у нее было.

Я произношу волшебные слова «родимое пятно» и тут же слышу, как на заднем плане начинают суетиться. К линии подключается кто-то еще, какой-то мужчина.

– Мэм, скажите, пожалуйста, где вы находитесь?

– А почему так официально? Здрасьте! Я Дженни Грейсон, медсестра в поликлинике, в Дестине, штат Флорида. В общем, как я и сказала, я не поверила этим людям. С ними были еще двое детей, и они были вылитые родители, буквально на одно лицо, но эта девочка выглядела… В общем, неприятно это говорить, но она выглядела испуганной. Как будто боится сказать что-то не то. У нее оказалась серьезная инфекция мочевого пузыря, я ее подлечила и отпустила, но запомнила машину. Номера были закрыты. Очень подозрительный красный фургон. Старый «Шевроле Экспресс». Мой папа увлекается машинами, так что я в этом разбираюсь. И выглядела машина потрепанной. А та парочка расплатилась наличными и быстро смылась, но я никак не могла успокоиться. Вот почему я позвонила вам. Я знаю, что это та самая девочка. Эмма Грейс Таунсенд, верно? Какое красивое имя. Я уверена, что это она.

– Мэм, вы можете назвать свой точный адрес? И когда это случилось?

– Алло? Вы ме… я сл… шите?

Я делаю вид, что связь рвется, и называю кусочки адреса.

– Миссис Грейсон? Алло! Вы меня слышите?

– Алло! Алло! Да, я сейчас в… – Время от времени я отключаю звук и продолжаю говорить, целиком сообщая им только почтовый индекс. – Связь все время рвется. Вы меня слышите?

Соединение обрывается. Я делаю глубокий вдох и иду по лужайке, бросаю телефон и топчу его, под моими ботинками он превращается в густое черное крошево.

Я сделала это ради матери Эммы. Теперь у полиции есть новая наводка от Дженни Грейсон из Дестина, штат Флорида. Они будут искать пару с двумя детьми, красный фургон и девочку по имени Вайолет с иссиня-черными волосами. И перестанут донимать Эми. По крайней мере, какое-то время. И не будут искать двух блондинок. Не будут искать меня.

Я стучу пальцем по наручным часам. Прибегает Эмма. Она улыбается и вытирает пот с глаз. Ее такие красивые мелкие зубки однажды станут большими, квадратными и крепкими. Увижу ли я, как у нее выпадет первый зуб, она положит его под подушку и будет ждать подарки от Зубной феи? Я запоминаю все ее черты – крохотные плечи, тонкие светлые волосы, безумно длинные ногти на ногах, неровные уши, веснушки на носу, которые становятся ярче на солнце. Я откашливаюсь и выпрямляюсь, обнимая ее за плечи.

– Готова, макаронка?

Она прижимается ко мне.

– Я не макаронка!

– Ой, прости. Так ты готова, фрикаделька?

Она хихикает и крепче прижимается к моим бедрам. Она такая нежная. По крайней мере, сейчас. Я пристегиваю ее к сиденью, вручаю бутылку воды и завожу машину. Скоро осень, начнут менять цвет первые листья. По дороге Эмма рассказывает, как зеленые листья превращаются в золотые, красные и оранжевые, как они ярко горят на солнце, падают на землю или уносятся ветром.

Я включаю заднюю передачу, и мы трогаемся.

– Куда едем теперь? – спрашивает Эмма.

Мне хочется ей сказать, но я пока не в состоянии.

– Настало время для новых приключений.

Она кивает и прижимает к груди своего плюшевого кролика, которого предпочла щенку Пинки. Она часто меняет пристрастия и превратилась в настоящую кочевницу, как и я. Мы переезжаем с места на место. Все детство на четырех колесах. Меня душат слезы, и Эмма спрашивает, как я себя чувствую. Я делаю глоток воды и заверяю, что все в порядке, просто я поперхнулась.

– Поперхнулась?

Я корчу смешную рожицу и фыркаю, и она смеется, а мое сердце разрывается в груди, становится тяжелым красным комом. Мы выезжаем на шоссе. Две женщины, едущие по пустой дороге к финальному месту назначения.

Я цепляюсь за каждую минуту как за последнюю. Запоминаю каждую ее черту. Слушаю ее сладкий голосок, когда она спрашивает о чем-нибудь, и неуклюже шучу про ее кролика. Мне хочется разрыдаться. Хочется остановить машину. Купить дом и жить счастливо вдвоем с Эммой. Но я не могу. Не могу. Я еду дальше.

Нужно придерживаться плана.

* * *

Эмма прижимает ладошки к щекам, разбрызгивая капли, откидывает голову и открывает рот, и струйки дождя падают на кожу.

Я запомню ее такой, веселой и мокрой под дождем. Она босая и без одежды, танцует в одном нижнем белье, а по лицу расплывается улыбка. Всего через несколько месяцев она подрастет, изменится, вытянется. Ее волосы стали короче и светлее, но тело вытянулось, не считая округлившегося животика, торчащего как надутый шарик. Все дело в новой стрижке и в свежем воздухе, и в отсутствии постоянных упреков, в этом я уверена. Таково детство.

Она входит глубже в воду, дождь усиливается. Я сжимаю кулаки и наблюдаю. Она уже по бедра в воде, кружится и пытается бежать на месте. Осторожнее! Вода спокойная. Никаких аллигаторов или крупной рыбы, но все же мое сердце колотится, когда я сижу на берегу, так далеко от нее.