— Какие у тебя чувства к моему внуку? — повторила Нана.

— Я… Послушайте! — Кей от волнения подалась вперед. — Я ему самому должна объяснить. Не сочтите за неуважение… Я понимаю, как вы с ним дружны, но я хочу обсудить это с Адамом с глазу на глаз.

— Но он не желает тебя видеть.

— Как это? Он же просил меня ему позвонить! Он мне сказал… сказал, что любит. Почему же теперь не желает меня видеть?

— Потому что его отношение к тебе не так важно, как твое к нему.

— Но я тоже люблю его! — Кей вдруг поняла, что ничуть не кривит душой. — Я люблю его!

Нана покачала головой:

— Я ждала от тебя такого признания, но после истории с тем актером оно больше похоже на коленный рефлекс.

— Нет же! Клянусь вам! — Кей теряла терпение. — Я знаю, что вы обо мне думаете. Да, я совершила огромную ошибку, но сейчас очень хочу ее исправить, и сделать это я могу, только если повидаю Адама!

Нана Крейг встала; ее лицо смягчилось, но она осталась непоколебима.

— Ступай домой, Кей. Иди и обдумай все как следует. Ты дурно обошлась с Адамом.

— И он больше не любит меня? Что он вам сказал?

— Не многое, — вздохнула Нана, — но от него вообще трудно чего-то добиться. И все же он страдает. Я же вижу — очень страдает!

На глазах у Кей выступили слезы.

— Пожалуйста, скажите, как его найти!

У Наны задрожала нижняя губа, и Кей подумала, что старушка вот-вот уступит, но та снова покачала головой:

— Вот тебе, Кей, мой совет: пережди немного. Поезжай домой, займись своими делами. Устрой себе передышку, а когда почувствуешь, что готова — по-настоящему готова, — тогда и поговори с Адамом.

Кей помолчала, кусая губы. Она не могла смириться с отказом, но понимала, что принуждать Нану бесполезно.

Выйдя наружу, она медленно побрела через сад по тропинке, потом обернулась — бабушка все еще стояла на пороге, и по ее бледному встревоженному лицу Кей поняла, что и сама она бледна и встревоженна. Она дурно обошлась с Адамом… Да, тогда она думала только о себе, но сейчас с неразберихой и путаницей в ее мыслях покончено. На Кей снизошла ясность и прозрение, и необходимость ждать встречи с Адамом показалась невыносимой.

Но по возвращении домой ее посетила неожиданная идея — она нашла безотказный способ приблизить их свидание, причем в довольно скором времени. Он обещал помочь ей с продвижением ее иллюстраций, а Адам всегда был человеком слова.

Оставалось одно — закончить книгу.

Кей точно не знала, сколько часов она потратила на завершение своего замысла, но к концу июня она наконец осталась довольна некоторыми своими работами. Разложила их в гостиной и придирчиво рассмотрела. Адам, должно быть, удивится…

Кей задумчиво опустилась в кресло. Да, эти рисунки были, как ей казалось, настоящим достижением, и, если бы на них кто-то взглянул, ей не было бы стыдно. Сам собой встал вопрос, что делать дальше.

Несколько недель Кей следовала совету Наны Крейг, целиком посвятив себя разнообразным делам. Она не только заканчивала наброски, но и немало внимания уделила гостинице — рекламировала ее в графстве и за его пределами с помощью собственного сайта в Интернете. Сразу посыпались заказы: три номера уже были забронированы, и летние каникулы обещали наплыв туристов. Теперь Кей могла не беспокоиться за свое будущее в Лайм-Реджисе в финансовом смысле.

Но если не считать краткого сообщения на автоответчик Адама о том, что с ней все в порядке, больше Кей ему не звонила. Ей этого очень хотелось, но она, уважая мнение его бабушки, предоставила и ему, и себе возможность все не торопясь обдумать. Кей втайне рассчитывала случайно встретиться с ним в городе, но этого, к ее разочарованию, почему-то ни разу не произошло. Она совершала долгие прогулки по гавани, вдоль Кобба и на Монмаутский пляж в часы отлива, пару раз даже ездила в Чармут в надежде заприметить его склоненный силуэт в поисках окаменелостей, но Адам, казалось, исчез с лица земли.

«Как Оли», — говорила себе Кей.

От того тоже не было ни слуху ни духу, что ее нисколько не удивляло. С тех пор как он уехал, Кей не находила в себе сил взглянуть на его портрет. Она спрятала его подальше, в подкроватный ящик, пока однажды вечером не взяла в руки заброшенные «Доводы рассудка».

«Но это же смешно!» — упрекнула себя Кей.

Как она допустила, что человек, не проявлявший к ней никакого интереса, лишил ее одной из отрад — чтения? Целый вечер она с упоением перечитывала любимый роман, стараясь представить на месте капитана Уэнтуорта не Оли, а другого мужчину, с темными волосами и проникновенным взглядом. Очень похожего на Адама.

Наконец, отодвинув стул, она спустилась в холл, к телефону. Пора ему позвонить! Кей сняла трубку, но у нее перехватило дыхание, и она положила ее на рычаг. В горле вдруг мучительно пересохло. Кей бросилась на кухню, быстро налила стакан воды, выпила его до дна и снова вернулась к телефону. Почему это так трудно? Ведь Адам ей просто друг!

«Нет, — ответила себе Кей, — не совсем».

Они уже перешли черту, где дружба заканчивается и отношения становятся иными.

— Но ты справишься, — приободрила она себя, снова снимая трубку. — Должна справиться.

Слушая гудки, она упрашивала телефон не переключаться на автоответчик. И он послушался.

— Алло? — спросили на том конце провода голосом Адама.

— Алло, — хрипло ответила она.

— Кей?

— Да!

— Как поживаешь? Я вспоминал о тебе…

— Правда?

— Конечно правда. И беспокоился. Ведь ты так и не позвонила.

— Но ведь и ты мне не звонил!

— Я подумал, что тебе надо… прийти в себя, так сказать.

— Да, — подтвердила Кей. — Действительно, надо было.

— Теперь все нормально?

— Отлично, — заверила она. — Хотела спросить, можно ли с тобой встретиться.

Повисло молчание — безмерно тяжелое для Кей. Значит, он все-таки не желает ее видеть…

— Ничего, — поспешно произнесла она. — Я все понимаю.

Она уже хотела повесить трубку…

— Нет же, Кей! — воскликнул Адам. — Дело только в том, что мне никак не выбраться из дому. Из-за Сэра Уолтера. Он приболел и плохо себя чувствует. Я его лечу, и мне жаль надолго оставлять его одного.

Кей облегченно вздохнула:

— Я сама могла бы к тебе приехать, если хочешь…

— Правда?

— Только я не знаю, где ты живешь.

Адам продиктовал адрес, снабдив маловразумительными наставлениями насчет проселков, поросших лесом, куда не стоило сворачивать, и загонов для скота, которые нельзя сшибать по дороге.