Я всегда сочувствую и сопереживаю жертве преступления, а не преступнику. В то же время стоит заметить, что в случае сексуального преступления против подростка мера наказания должна учитывать не только степень жесто­кости, но также соотношение возрастов агрессора и жертвы и то, были ли они знакомы. Если возраст более или ме­нее одинаков, это часто признается смягчающим вину обстоятельством и свидетельством возможности искупить вину. Следует определить, является преступление деталью уже сложившейся картины криминального поведения или же это единичный случай, при котором правонарушитель подлежит перевоспитанию. Полагаю, что такой подход был бы уместен и в данном случае.

Однако Колхеппа судили как совершеннолетнего. «Корректирующие вмешательства, проводившиеся в течение шести лет из пятнадцати, которые он прожил, оказались абсолютно безрезультатными», - написал судья по делам несовершеннолетних, передавая дело на рассмотрение обычного уголовного суда.

Досудебная сделка, на которую согласился Тодд, позволила избежать обвинения в изнасиловании, но стоила ему пятнадцати лет тюрьмы. Как раз столько Колхепп и прожил на свете на тот момент Кроме того, он получил яр­лык сексуального преступника, который должен был носить до конца своих дней. Получилось так, что одним по­ступком он безнадежно искалечил всю свою дальнейшую жизнь. Это действительно печально, поскольку если бы с Тоддом Колхеппом обошлись тогда более адекватно, то, помимо всего прочего, это сохранило бы жизни по мень­шей мере семерых человек.

В некоторых кругах распространено политически модное мнение о том, что «изнасилование и есть изнасилова­ние», что все половые посягательства одинаковы. И хотя все изнасилования, безусловно, отвратительны, каждый такой случай сугубо индивидуален, а совершающие их мужчины далеко не одинаковы.

В процессе нашей исследовательской работы в ФБР мы выделили основные типологии насильников и изнаси­лований и распределили их на более чем полсотни подвидов. Хотя для удобства следователей в последнем изда­нии «Классификатора преступлений» мы делим насильников на дюжину или около того категорий, здесь будет уместнее привести четыре основные типологии: самоутверждающийся насильник, насильник-хищник, злобный на­сильник и, наконец, насильник-садист.

Что касается насильников, которыми движет злоба или жажда мщения, то их преступления представляют со­бой смещенное проявление конкретно направленной или генерализованной ненависти. Насильники-садисты полу­чают удовлетворение, мучая других людей. В обоих этих случаях не стоит питать иллюзии по поводу их исправле­ния и уж тем более рассчитывать на это. Насильники-хищники действуют скорее импульсивно, чем расчетливо, во­площая некие фантазии, и пользуются предоставившейся возможностью, часто возникающей в процессе соверше­ния каких-то других преступлений, к примеру, ограблений со взломом. Иногда исправление возможно, особенно если поимка случается в начале их преступного пути.

Самоутверждающийся насильник, как следует из названия категории, обычно представляет собой не вполне адекватного человека, пытающегося доказать свою сексуальную состоятельность самому себе. Возможно, это одинокий мужчина, воображающий, что жертве понравится и она к нему потянется. Большую часть изнасилований на свиданиях совершают как раз самоутверждающиеся насильники, а меньшую - насильники-хищники. Главное, что отличает самоутверждающегося насильника, - это крайне низкая самооценка, и поэтому на ранних стадиях ему можно оказать результативную психологическую помощь.

Но именно ее и не получил Колхепп, который определенно принадлежал к категории самоутверждающихся на­сильников. Вместо того чтобы предоставить ему консультативную психологическую помощь или стационарное ле­чение в специализированной психиатрической клинике, Тодда посадили в обычную тюрьму. Из его тюремного до­сье следует, что в течение нескольких лет он нарушал дисциплину и совершал хулиганские выходки, прежде чем войти в колею примерно в двадцатилетием возрасте.

Он утверждал, что не подвергался сексуальным домогательствам и издевательствам со стороны заключенных старших возрастов, но это один из немногих аспектов, где я не вполне ему поверил. Подозреваю, что как минимум в самом начале срока это все же имело место и усугубило его недоверчивость и озлобленность.

Я исследую агрессивных и жестоких преступников не с целью помочь их исправлению и превращению в зако­нопослушных граждан, а для того чтобы упростить их поимку, осуждение и изоляцию от общества. Как правило, в моем поле зрения оказываются те из них, кому уже не помочь. Это относится и к Колхеппу, однако все могло сло­житься иначе. На самом деле, это был трудный подросток, совершивший свое первое и единственное серьезное преступление. Трудный подросток, которого до тридцатилетнего возраста содержали в условиях, предполагающих закрепление нелюбви и недоверия к людям и одновременную подверженность влиянию криминальных элементов самого различного толка. Естественное развитие его личности было приостановлено на весь этот период, и ему оставалось лишь существовать в постоянном режиме выживания.

Любой, кто меня знает, подтвердит, что я отнюдь не сторонник мягких методов обеспечения законности и по­рядка. В то же время я твердо убежден, что к Тодду Колхеппу изначально отнеслись совершенно неправильно. Его натура предполагала определенную возможность превращения в преступника, однако главную роль в этом сыграло именно воспитание, точнее говоря, его дефицит и в семье, и в исправительных учреждениях.

В беседе с Марией адвокат Колхеппа по делу об изнасиловании Алан Биккерт сказал, что просто не знал, как ему быть. Тодд был «слишком разумен» для отправки в психиатрическую клинику, не подлежал суду по делам несо­вершеннолетних в силу тяжести преступления, и было совершенно очевидно, что обычная тюрьма только усугубит его проблемы. Биккерт посетовал, что система не предусматривала хороших вариантов, в том числе и какой-либо помощи после выхода на свободу: «Это огромная ошибка - просто выпустить заключенного, который попал в тюрь­му пятнадцати лет от роду и провел в ней следующие пятнадцать лет жизни без возможности ходатайства об УДО, без психологической помощи и даже без нормальных собеседников, с которыми можно было бы поговорить о своих проблемах. Его отношение к жизни и поведение полностью сформировала тюрьма».

Выйдя на свободу в августе 2001 года, Колхепп отправился к матери в Южную Каролину. Это было единствен­ное, что пришло ему в голову. Не стоит забывать, что это был тридцатилетний мужчина без опыта самостоятельной взрослой жизни и без профессии. Опыта общения с женщинами у него также не было, и поэтому он посещал стрип- клубы и проституток. Затем Тодд нашел себе работу и стал зарабатывать на жизнь, так внезапно поставившую его перед необходимостью осваивать совершенно новые навыки выживания.

Не оставляя своего увлечения стрип-клубами, проститутками и порно в интернете, он постепенно научился «нормальным» отношениям с женщинами. У него были две долговременные связи. Одну из этих женщин он назы­вал своей подружкой, а другую - любовницей, пожениться не собирался ни на одной из них. Полагаю, что, с одной стороны, это было обусловлено его воспоминаниями о печальном матримониальном опыте своей матери, а с дру­гой - неспособностью к доверительным отношениям, которые предполагает брак.