Говорить дважды не пришлось. Я оглянулась и заметила, что дверь была неплотно закрыта. Тут же к ней вернулась и осторожно прикрыла, чтобы не было слышно хлопка или случайного скрипа. Всё-таки кабинет директора был недалеко. После чего вернулась к декану и повторила:

— Я требую объяснений! Всех! Абсолютно всех. Даже не пытайтесь что-либо от меня скрыть!

Я гордо выпрямилась:

— Иначе все узнают ваш секрет.

— Секрет? — веко уставшего декана дёрнулось. — Какой?

— Не скажу, — надменно фыркнула я.

— А-а-а, — устало протянул тот. — Теперь мой секрет — твой секрет?

Он усмехнулся, когда я так ничего и не ответила, а только повелительно на него посмотрела. Честно, я не знала, насколько этот секрет являлся секретом декана. Он быть очень важным, а мог быть пустышкой, поэтому сразу раскрывать все карты я не решилась, а только пригрозила, на случай, если у декана припрятаны другие важные секреты. Пусть поволнуется. Так я смогу вытянуть из него гораздо больше нужной мне информации.

— Флоренс, — вновь вздохнул декан, немного подумал и произнёс: — Лаветта.

Он поднялся из-за стола и подошёл ко второму стулу, который был напротив него, чуть его отодвинул, после чего сказал:

— Сядь.

Я не стала спорить и твёрдой походкой направилась к стулу, после чего на него опустилась, а когда декан вернулся на своё место и оказался гораздо ближе, я заметила, что его усталость была гораздо глубже, чем мне показалось раньше. В глубине души мне даже стало его чуточку жаль. Правда, ненадолго.

— Я слушаю, — повелительно произнесла, сложила руки на груди и даже закинула ногу на ногу, всем видом показывая, что не приму никаких отпирательств. А потом подумала и добавила: — Реджес.

Без всякого «профессор» и прочих формальностей. Если он со мной на «ты», то чем я хуже?

На губах декана промелькнула кривая улыбка, а цепкий взгляд оценил, насколько воинственно я была настроена. А я надеялась, что выглядела в его глазах очень воинственно, несмотря на столь же потрёпанный и замученный вид.

После наших недолгих гляделок декан наконец-то хмыкнул и начал говорить:

— На самом деле я и сам до конца не знаю, что произошло, — огорошил он меня. — Поэтому не вижу смысла что-либо от тебя скрывать.

Его взгляд стал задумчивым, но я не стала вмешиваться.

— Когда я был учеником, я много раз думал: почему Академия Амити единственная, где уцелели все стихии? Это же большая редкость. Даже не так…

Он нахмурился.

— Уникальный случай. А потом я вспомнил истории, которые слышал от своей матери, будто в Академии хранится ещё одна стихия и позволяет держать в гармонии остальные шесть элементов.

Я удивлённо приподняла бровь, а декан встал и подошёл к окну, выглянув наружу.

— Конечно, это все легенды и домыслы. Наверное, даже скорее домыслы, потому что единственное доказательство того, что здесь хранится ещё одна стихия — это слова Амити: «Я оставила своё сердце, чтобы бились ваши сердца. Но стоит им дрогнуть — моё забьётся вновь».

Мои глаза расширились:

— Хотите сказать, что…

Я запнулась, а декан кивнул.

— Никто не знает, когда хранительница мира Амити родилась. Никто не знает, в каком времени она жила. И никто не знает, когда она умерла.

Он наконец-то повернулся и посмотрел на меня своим взглядом, в котором непрестанно мелькали искры огня.

— Но все знают, что она существует.

— Вы хотели сказать, что существовала? — поправила я, но декан покачал головой.

— Нет, Лаветта. Я не ошибся.

Он облокотился на подоконник и вздохнул, его взор стал задумчивым и хмурым.

— Из-за того, что я служу в Мечах, у меня немного больше информации о ней, в то же время ни один источник не говорит о чём-то конкретном, поэтому многие летописцы и историки до сих пор ломают головы. Как я уже сказал — никто не знает, когда Амити родилась, но все называют крепость или Академию её именем, будто она когда-то здесь выросла или жила. В то же время нет ни одного упоминания, будто здесь был её дом. А во времена репрессий, когда сюда стекались сотни магов, ведьм и других существ, они уже называли это место Крепостью Амити.

Нахмурившись, я сдавила пальцами переносицу, пытаясь понять слова декана, которые показались мне немного запутанными:

— Хотите сказать, что по факту Амити здесь никогда не жила, но Крепость и Академия всё равно именуют её именем, хотя никто не знает: почему и когда это началось?

Декан кивнул:

— Вот мы и подходим к моменту, что никто не знает, когда Амити жила.

Он тоже нахмурился и погладил пальцами покрывшийся еле заметной щетиной подбородок.

— Как это возможно? — тихо поинтересовалась я.

— Дело в том, что Амити — это скорее явление, нежели человек, — начал с сомнением декан и прежде, чем я успела опять удивлённо о чём-то спросить, продолжил: — Каждый раз, когда её видели, это было в значимых, но разных промежутках времени с разницей в десять, пятьдесят, а то и сто лет — маги, а тем более люди столько не живут. И каждый раз она по-разному выглядела: молодая дева или зрелая женщина… А однажды, по слухам, она пришла к королю в образе старухи, поэтому никто не знает, как она на самом деле выглядит. Некоторое время существовала теория, будто Амити — это разные люди, однако те, кто её видел — твёрдо утверждали, будто это один и тот же человек.

— Слухи-слухи… — проворчала я. — Может, они ошибались.

Флэмвель покачал головой.

— Сомневаюсь. Будь это ошибкой, то в её появлениях была бы хоть какая-то логика, но во времена Великого Пришествия магических существ, когда мы открыто о себе заявили, король любесов Руберт Второй рассказал, что Амити являлась ему трижды. Когда он был ребёнком, она приходила и рассказывала ему истории о волшебных существах, но потом исчезла. В следующий раз она явилась, когда Руберт стал королём, чтобы наладить мир между магами и не магами. И в последний раз она пришла, когда он состарился. Никто не знает зачем, но поговаривают, будто она отдала ему что-то, что сохранит мир между нашими видами, пока кровь не смешается и грань между нами сотрётся. И со слов Руберта — это был один и тот же человек.

— Ну, маги живут долго… — с сомнением заметила я. — И мы долго не стареем.

— Да, но с его слов, когда Амити явилась к нему впервые, она дала клятву крови, что вернётся. И каждый раз, когда она приходила, у неё была одна и та же одежда, а свежий порез на ладони в форме месяца всегда оставался свежим.

Я задумчиво хмыкнула. Можно было бы сказать, что этот человек каждый раз оставлял порез перед встречей, чтобы он выглядел свежим. Но клятва крови — это древнейшая магия, и до тех пор, пока клятва не будет исполнена — рана не заживала, постоянно напоминая о данном обещании.