оба продолжали причинять мне боль. Сначала Даниэль не уставал ржать, а потом еще и ты, Терренс, подбавил масла в огонь.

— Нам правда жаль, приятель. Признаем, что не услышали твоей просьбы.

— Мы не хотели обидеть тебя, — с грустью во взгляде добавляет Даниэль. — Это была всего лишь добрая шутка. Которая, однако, была не такой уж и невинной.

— Это все равно что глумиться над человеком, у которого не может быть детей, или который страдает какой-то болезнью, — низким голосом отвечает Питер. — Попробуйте хоть на мгновение подумать о том, что он чувствует, когда какой-то козел ржет над его бесплодием или болезнью. А уж в этом случае у человека нет шансов стать таким же, как все.

— Конечно, это ужасно, — соглашается Терренс. — И нам действительно стыдно, что мы позволяли себе шутить о таком неприятном для тебя деле. Хоть мы и не знаем, чем это вызвано, каждому из нас нужно было прекратить это делать.

— Особенно мне, — тихо добавляет Даниэль. — Я понимаю, что поступил отвратительно и отчасти предал тебя. Ведь настоящие друзья не насмехаются над твоими проблемами и не прикрываются тем, что шутят и не желают человеку ничего плохого.

— Я ни в чем не обвиняю ни тебя, ни Терренса, — без эмоций отвечает Питер. — Вы не виноваты в моих проблемах, из-за которых я потерял людей, которые меня поддерживали. Я сам все испортил. И получил то, что заслужил. Ибо не надо было надеяться, что все пройдет само. Я сам виноват в том, что у меня не складываются отношения с девушками.

— Питер… — с жалостью во взгляде произносит Терренс.

— Не думайте, что вы все знайте. Все намного сложнее, чем кажется… Я стал таким, каким являюсь сейчас, вовсе не своему желанию. Жизненные обстоятельства так сложились. Все всегда было против меня. Что бы я ни делал, я терпел поражение.

Терренс и Даниэль бросают друг другу короткий взгляд и качают головой.

— Мы все понимаем, Пит, — с жалостью во взгляде говорит Даниэль. — И готовы помочь. Может, вину это не искупит, но нам будет легче, если мы хоть как-то облегчим твое состояние.

Питер несколько секунд ничего не говорит, о чем-то задумавшись и уставив свой пустой взгляд в одной точке. А затем он немного неуверенно смотрит на Даниэля и Терренса и спрашивает:

— Вы выслушайте меня, если я расскажу, почему так поступил? Думаю, после этого все встанет на свои места.

— Да, конечно! — энергично кивает Терренс. — Конечно, выслушаем! Какие могут быть вопросы!

— Сейчас я немного туго соображаю и могу что-то упустить. Но я смогу объяснить, откуда все это пошло.

— Не стесняйся, — уверенно говорит Даниэль и присаживается на койку. — Ты можешь рассказать нам все что угодно. Обещаю, ни я, ни Терренс не осудим тебя. Мы все поймем в любом случае.

— Говори, Питер, — произносит Терренс. — Мы тебя внимательно слушаем.

Питер окидывает взглядом всю палату и резко выдыхает с прикрытыми глазами перед тем, как он начинает рассказывать историю своей жизни:

— Вся эта история началась в школьные времена. Где-то со средней школы. Тогда у меня начались серьезные проблемы с одноклассниками и их друзьями. Конечно, у меня и до этого не было все чики-пуки, но в средней школе дела стали намного хуже. Нет, я ни с кем не ссорился и не делал им ничего плохого. Просто они считали меня чокнутым. Не в том смысле, что я какой-то больной, умственно отсталый или что-то вроде… Нет, в этом плане со мной все в порядке. Меня ненавидели за то, что я никогда не соглашался с мнением большинства и говорил за себя. Из-за этого ребята никогда не упускали повод поиздеваться надо мной. — Питер замолкает на пару секунд, крепко сцепив пальцы рук, сложенные перед ним. — Они обзывали меня бездарным и бесполезным уродом. Обесценивали любые мои усилия и достижения… Особенно они любили проходиться по моей внешности… Поначалу я относился к этому наплевательски, да и в начальных классах они не проявляли такой агрессии. Но потом это стало сложно… Была надежда подружиться, когда в школу приходили новые ребята, но одноклассники очень быстро обрабатывали их, и те издевались надо мной вместе с ними. А я не мог справляться с этой оравой один… Каждый учебный день был для меня кошмаром. Я проклинал все на свете, когда собирался идти в школу. Можно было бы прогуливать и мотаться по улицам, но я знал, от этого ничего не изменится. Им нужна была жертва, и они выбрали меня. В любом коллективе есть свои аутсайдеры. Разница лишь в том, что одни способны противостоять стаду, а другие боятся ухудшить и без того ужасную ситуацию.

Питер медленно выдыхает, замолчав на пару секунд.

— Мои мать и учителя и директор школы были в курсе этой ситуации, но они не могли ничего сделать. Точнее, не хотели. Мои жалобы только все усугубляли. Когда кто-то узнавал о них, то меня обзывали ябедой и с утроенной силой начали травить. Я чувствовал себя беспомощным. Единственное, что мне тогда оставалось, — это стиснуть зубы и терпеть. Мечтая побыстрее закончить эту чертову школу. А ведь еще нужно было делать домашнее задание и готовиться к экзаменам.

Терренс и Даниэль внимательно слушают Питера и уже начинают сильно жалеть его, хотя и прекрасно понимают, что это лишь часть истории, которая определенно приведет их в шок.

— Когда я перешел в старшие классы, все происходящее выбило меня из колеи, — с более учащенным дыханием говорит Питер. — Но я изо всех сил старался держаться хотя бы ради учебы и экзаменов. Я не собирался бросать школу и планировал получить аттестат. Не хотелось становиться неучем. Хотя на самом деле не только издевательства одноклассников не давали мне сосредоточиться. Было еще кое-что…

Питер на пару секунд откидывает голову назад, с дрожью медленно выдохнув.

— Дело в том, что со мной училась одна девчонка. Ее звали Кристина… Она была, так сказать, королевой школы. За ней бегали все парни… Ее постоянно окружала куча людей, хотя в ее, так называемую, элиту входили только самые достойные, по ее мнению. Хотя единственное, что в ней привлекало, — ее неземная красота. Длинные светлые волосы, удивительной красоты светло-голубые глаза, грудь, попа… А еще она была невысокой… Всегда следила за собой, правильно питалась… Никто никогда не видел ее с шоколадкой или пирожным. Говорят, ей приходилось соблюдать жесткую диету, ибо она была склонна к полноте. А поскольку у нее был маленький рост, то любой лишний килограмм мог сделать ее толстой. — Питер замолкает на пару секунд