к скале, расположенной глубоко под землей.

От этого зрелища в душе Пендергаста шевельнулось темное чувство — словно дикий зверь, который, никем не тревожимый, дремал в нем более тридцати лет, вдруг проснулся. Его вновь охватили сомнения. Стены дома задрожали, как пламя свечи на ветру.

Но уже через мгновение он взял себя в руки. У него не было другого выхода, кроме как идти вперед. Поудобнее взяв фонарь, он начал спускаться по скользким истертым ступеням — все дальше и дальше в глубины памяти, наполненные стыдом, раскаянием и бесконечным ужасом.

Глава 50

Пендергаст спускался по ступеням, чувствуя поднимавшийся из подземелья тяжелый запах — отвратительный запах сырости, плесени, ржавого железа и смерти. Лестница заканчивалась перед темным туннелем. Фамильный особняк Пендергастов был одним из немногих зданий Нового Орлеана, в которых имелись подземные помещения. Его сооружение потребовало немалых денег и усилий от монахов, которые и построили этот дом. Стены подземелья были выложены свинцовыми коваными листами, в каменных погребах хранились вина и бренди.

Пендергасты приспособили подвал для совершенно иных целей.

В своих мыслях Пендергаст медленно прошел по туннелю и оказался в просторном низком помещении с неровным полом, частью земляным, частью каменным, и сводчатым потолком. Стены были покрыты плесенью, а все огромное пространство занимали мраморные склепы, покрытые искусной резьбой в викторианском и эдвардианском стилях и разделяемые узкими кирпичными дорожками.

Неожиданно Пендергаст уловил чье-то присутствие — в глубине помещения двигалась маленькая тень. Почти сразу же тень заговорила голосом семилетнего мальчика:

— Ты правда хочешь идти дальше?

И тут Пендергаст с ужасом увидел еще одну фигуру — гораздо выше и тоньше, с очень светлыми волосами. Озноб пробрал его до самых костей: он узнал себя, девятилетнего, и услышал собственный спокойный детский голос:

— А ты что, боишься?

— Нет. Конечно же, нет, — упрямо возразил первый мальчик, и Пендергаст узнал в нем своего брата Диогена.

— Тогда пойдем.

Пендергаст смотрел, как две фигурки бесшумно скользят в полумраке некрополя со свечами в руках. Первым шел мальчик, который казался постарше.

Пендергасту стало страшно. Он совсем ничего не помнил и тем не менее знал, что очень скоро должно произойти нечто ужасное.

Светловолосый мальчик внимательно рассматривал резные двери склепов и высоким чистым голоском зачитывал выбитые на них эпитафии, написанные по-латыни.

Пендергаст вспомнил, что они с братом оба с большой охотой изучали латынь, но Диоген всегда демонстрировал большие успехи. Их учитель даже считал его гением.

— Какая странная надпись, — произнес старший мальчик. — Смотри, Диоген.

Младший подошел и прочитал вслух:

— Эразм Лонгчэмпс-Пендергаст, тысяча восемьсот сороковой — тысяча девятьсот тридцать второй. De mortiis aut bene aut nihil.

— Узнаешь эти строки? — спросил старший.

— Гораций? — ответил младший. — «О мертвых… или хорошо, или ничего».

После небольшой паузы старший мальчик произнес снисходительно:

— Молодец, братишка!

— Интересно, — спросил маленький Диоген, — что такого было в его жизни, если он не захотел, чтобы о ней вспоминали?

Пендергаст горько улыбнулся при мысли об их детском соперничестве из-за латыни — соперничестве, в котором брат оставил его далеко позади.

Дети подошли к очень красивому большому склепу, представлявшему собой саркофаг в романском стиле. На его крышке возлежали изваянные из камня мужчина и женщина со сложенными на груди руками.

— Луиза де Немур Прендергаст. Генри Пендергаст. Nemo nisi mors, — прочитал старший мальчик. — Постой-ка… Должно быть, это переводится так: «Пока смерть нас не разлучит».

Младший уже подошел к другому надгробию и, присев на корточки и низко наклонившись, прочитал:

— Multa ferunt anni venientes commoda secum, Multa recedentes adimiunt. — Он поднял голову. — Ну что, Алоиз, сможешь перевести это?

Повисла тишина, потом наконец послышался ответ — уверенный, но не очень понятный:

— «Многие годы приходят, чтобы сделать нас счастливыми, многие уходящие годы уничижают нас».

Слова Алоиза были встречены презрительной усмешкой:

— В этом нет никакого смысла.

— А вот есть!

— А вот нет. «Многие уходящие годы уничижают нас». Это какая-то чепуха. Я думаю, эти строчки переводятся так: «Годы, которые приходят, приносят много счастья. Когда же они уходят, они…» — Он вопросительно посмотрел на старшего брата. — Что такое adimiunt?

— То, что я сказал: уничижают, — ответил тот.

— «Когда же они уходят, они уничижают нас», — закончил Диоген. — То есть когда человек молод, годы приносят счастье. Когда же он становится старым, они забирают его.

— В твоем переводе не больше смысла, чем в моем, — раздраженно заявил Алоиз и направился в дальнюю часть некрополя.

Двигаясь по узкому проходу между склепами, он продолжал читать имена и эпитафии. Дойдя до противоположной стены, остановился перед мраморной дверью, прикрытой ржавой металлической решеткой.

— Посмотри на эту гробницу, — позвал он брата.

Диоген подошел поближе и высоко поднял свечу.

— Но здесь нет никакой надписи, — сказал он.

— Нет, но все равно это склеп. А это — дверь. — Алоиз протянул руку и подергал решетку. Та не поддалась. Тогда он толкнул ее плечом, снова подергал, а потом поднял с пола осколок мрамора и начал простукивать стену. — Может, там пусто?

— Может, этот склеп предназначен для нас? — спросил младший брат, и его глаза странно блеснули.

— За этой дверью ничего нет. — Алоиз снова постучал по стене, потом дернул за решетку — и дверь вдруг с громким скрежетом открылась.

Дети застыли на месте.

— Фу, как воняет! — Диоген отступил назад и зажал нос рукой.

И Пендергаст, находясь в воссозданном им мире, тоже почувствовал этот не поддающийся описанию смрад, напоминающий запах, который издает тухлое мясо. Он проглотил вставший в горле комок, стены дворца воспоминаний покачнулись и начали расплываться, но через некоторое время вновь обрели четкость.

Алоиз посветил в открывшееся перед ними пространство. Это был не склеп, а скорее большая кладовая, устроенная в самом дальнем конце подвала. Дрожащее пламя свечи выхватило из темноты странные конструкции из стекла, меди и дерева.

— Что там такое? — спросил Диоген, прячась за спиной брата.

— Посмотри сам.

Диоген просунул голову в дверной проем.

— А что это за штуки?

— Машины, — не задумываясь ответил старший брат.

— Ты хочешь войти?

— Естественно. — Алоиз шагнул в дверной проем и обернулся. — А ты разве не пойдешь?

— Пойду.

Пендергаст, прячась в тени, наблюдал за детьми. Мальчики остановились посреди довольно большой комнаты. Ее свинцовые стены были покрыты белым налетом, а все пространство от пола до потолка забито разным хламом — коробками с изображениями ухмыляющихся физиономий, старыми шляпами, веревками, изъеденными молью шерстяными шарфами, ржавыми цепями и медными кольцами, поломанными шкафами, треснувшими зеркалами, шляпами и тросточками. Все это было укрыто паутиной и толстым слоем пыли. Несколько в стороне у