сонный капрал, оставшиеся стеречь имущество и больного психолога-аудитора. Катрин подумала, что если бы поспать еще часика три и выйти в уже проснувшийся порт, все вышло бы куда как незаметнее.

Все в том же молчании шагали по еще спящей улице, Катрин замыкала шествие и вспоминала о недопитом кофе, а чуть ли не подпрыгивающая от нетерпения профессор возглавляла подчиненных и все ускоряла шаг. По-правде говоря, де Монтозан, невзирая на научную степень, не была истинным археологом. Азартная кладоискательница и упоротая феминистка-авантюристка — вот кто у нас Камилла. В целом же процессия сомнительных личностей, ряженых в бурнусы, с заткнутыми за пояс пистолетами (не держать оружие на виду предпочитал лишь начисто лишенный романтики и тщеславия «Спящий) походила на шествие театральных разбойников. Катрин представила профессора с рыжими бакенбардами, горланящую «настоящие ученые всегда идут в обход!» и фыркнула.

— Что, что здесь смешного?! — немедля обернулась чуткая научная руководительница. — В такой решающий день и абсолютно идиотские смешки?! Ради святого дерьма и собственного выхода на свободу, Катарина, соберись-ка с мыслишками! И задерни никаб, с закрытым ртом ты выглядишь поприличнее.

Доктор и научный помощник покосились на архе-зэка глубоко осуждающе. Даже Дикси, выглядывающая из кармана профессорского рюкзака, не одобряла — «тут крысы могут быть, серьезнее надо, серьезнее!»

— Да что такое? Просто нос зачесался. Все, молчу, — Катрин демонстративно зачехлила лицо.

— Вот и молчи! — все свирепела пылкая профессор. — Где эти чертовы лошади?!

— Три дома и налево, — борясь с зевотой, сообщил Вейль.

Хозяин лошадей и его помощник, с изрытым оспой, абсолютно не театральной, а истинно-бандитской физиономией, воззрились на прибывших французов с подозрением. Отсутствие толмачки, серьезной поклажи и сосредоточенные лица «археологов» вызвали неизбежные опасения. Вейль принялся объясняться с луксорцами. Жестами и уже выученными арабскими словами объяснил, что переводчица и «фрэнч-бей» ждут путников на дороге. Прохиндеи-коноводы переглядывались, но тут Катрин изрекла волшебное «Аллаху алим!» и экспедиция все-таки начала грузиться на лошадей. Процессом заинтересовались просыпающиеся горожане, вокруг начали собираться зрители. Профессор требовала опустить стремена у седла избранной ею белой кобылки, хозяин лошадей не понимал, что глупой гяурке нужно. Катрин начала подумывать, что выезд можно было бы и на завтра отложить, а еще разумнее вообще отменить (видят боги, всем бы было спокойнее), но тут шеф взял под локоть негодующую профессоршу, увлек в сторону, и сказал несколько слов. Камилла немедленно заткнулась и поднялась в неудобное седло. Вообще-то профессор неоднократно упоминала, что занималась верховой ездой с детства, и, видимо, не врала. Остальные тоже расселись по лошадям и кавалькада двинулась мимо зрителей и детишек, продравших глаза и уже начавших вопить насчет «бакшиш».

Катрин достался смирный гнедой конек — равнодушно переставлял копыта, по сторонам не смотрел, только изредка екал брюхом. Ну и ладно, не в бой на нем скакать, да вроде бы не так и далече здесь тащиться. Специфическое арабское седло доставляло определенные неудобства, но архе-зэка уже была к этому готова. Вот доктор и «Латино» начали догадываться, что со стременами и у них «что-то не так». Кавалерийский опыт у обоих имелся мизерный — во время подготовки экспедиции удосужились несколько раз посетить школу верховой езды. Едущий первым хозяин-коновод оглядывался на гяуров со столь явным презрением, что сонный шеф пробурчал:

— Видимо, откладывать момент расстояния не стоит.

С коноводами попрощались, как только кавалькада углубилась в первую загородную ложбину. Дорога вильнула к подъему, вокруг скучились безжизненные каменные россыпи, Вейль замахал рукой коноводам, указывая куда-то влево, те придержали лошадей, гадая, что еще нужно рыхловатому фрэнчу-гяуру. Шеф подъехал к луксорцам и те как-то внезапно и практически одновременно начали сползать с седел. Удивленные лошади зафыркали, попятились, Катрин пришлось послать своего гнедого вперед и перехватывать поводья обеспокоенных коней.

— Ничего-ничего, я сам управлюсь, — пропыхтел Вейль, освобождая из стремени сапог лишившегося чувств хозяина-коновода.

Катрин держала лошадей, остальные «археологи» наблюдали как начальник охраны фиксирует руки и ноги арабов пластиковыми стяжками, заклеивает рты скотчем и уволакивает несчастных в укромную расщелину.

— Надеюсь, надежно? — строго осведомилась де Монтозан.

— Я старался, — кратко заверил Вейль, взбираясь в седло.

— Еще раз напоминаю всем о соблюдении строжайшей секретности, — напомнила научная руководительница. — Мы все знаем достаточно, чтобы понимать — лишнее сказанное слово ставит под удар успех всего предприятия.

Катрин на шефа не смотрела. Судя по использованию скотча, который практически перестал липнуть, Вейль уверен, что луксорцы в любом случае промолчат.

Настроение у шпионки, и так бывшее «не очень», окончательно испортилось. Не то что бы печальная судьба спекулянтов лошадиными услугами затронула до глубины души, но мирное население есть мирное население. Хотя хрен его знает, совсем ли мирной была парочка коноводов — вряд ли они кинжалы под бурнусами прятали исключительно из-за врожденной стеснительности.

Меж тем профессор вела отряд какими-то пустошами и бездорожьем, пару раз всадники оказывались в тупике осыпей и возвращались назад. Научная руководительница и ее помощник вполголоса уточняли маршрут — местность они знали недурно: за последние двести лет рельеф не особо изменился. Археологический отряд удачно уклонился от встречи со стадом коз и козопасом, выбрался на довольно широкую дорогу.

— Вот она! — торжествующе повела руководящей дланью профессор де Монтозан. — Великая дорога в великое царство мертвых! Вперед без страха и промедленья!

Без промедлений не получилось, пришлось несколько раз останавливаться. Катрин подтягивала подпругу лошадке доктора и занималась устранением иных мелких конских проблем.

— Честное слово, я не нарочно! Не понимаю что с ним! — уверял «Латино», чей конь нервничал и капризничал.

Катрин проверила сбрую, нащупала под потником довольно странную острую щепку.

— Обычная арабская небрежность, — пожал плечами сонный шеф. — Не будем обращать внимания.

Археологи вновь двинулись в путь. Пустынная дорога широкими неспешными петлями поднималась между серо-желтых гор. Солнце палило все сильнее, от пустынного ветра заслоняли скалы, кроме неравномерного постукивания копыт ни слышалось ни звука. Ни птиц, ни ящериц, даже насекомые будто сгинули. Приунывшая Дикси предпочла духоту скорбному виду и спряталась в рюкзаке. Это она правильно. Катрин казалось, что они въезжают как раз в тот пыльный сон, только тут кроме пыли и тоски, наличествует еще и доктор «Крест», теперь будет целую вечность пропотевшей рубашкой вонять. Архе-зэка на миг обернулась. Вот вид на Нильскую долину радовал. Внизу видны одновременно Луксор и Карнак, притягивали взгляд заупокойные