Ганс Датский, брат короля Кристиана IV (годы правления: 1588–1648), — был готов принять православие, но в скором времени по приезде в Москву в 1602 году заболел и трагически умер[851].

Наверное, самый мучительный эпизод, когда религия стала камнем преткновения на пути династического брака, произошел в 1644–1645 годах, когда царь Михаил Федорович пытался выдать свою дочь Ирину Михайловну замуж за Вальдемара Датского, сына короля Кристиана IV. Месяцами дипломаты Москвы и Копенгагена согласовывали детали брака, и в конце концов было решено, что Вальдемар приедет в Москву, получит удел во владение и будет жить в Московии. Ему было позволено остаться лютеранином, но он был должен уважать православную веру Ирины, а также быть верным и преданным зятем царю Михаилу Федоровичу. Когда стороны обо всем договорились, молодой датский принц в январе 1644 года приехал в Москву, готовый жениться на Ирине и не ожидающий того, какой скандал разразится по поводу предстоящего брака[852].

Проблема была в религии Вальдемара. Соглашение, по которому он оставался лютеранином, вызвало жесткое противостояние в определенных кругах Русской православной церкви. Начало XVII века было временем обострения конфессиональных противоречий между православием и другими христианскими церквями — католичеством, протестантизмом и униатством[853]. Отчасти конфликт проявился в сакраментальном богословии, т. е. в различном понимании «действительности» таинств друг друга. В этом контексте крещение стало полем битвы, поскольку определяло, кто является адептом какой веры, и отражало взгляды каждой Церкви на «действительность» таинств другой. Каким образом должно было осуществляться новообращение: через (повторное) крещение и миропомазание, т. е. как в случае новорожденного, или только через миропомазание, или просто через отречение от прошлых еретических верований и исповедание в них?[854] Еще в 1620 году патриарх Филарет созвал церковный собор для решения спора о том, какие требования со стороны Церкви предъявлять к крещению новообращенных и тех, кто вступает в брак с православным[855]. Одни участники считали, что православные могут жениться на неправославных, и если они желали перейти в православие, то в повторном крещении нет надобности: т. е. католическое и протестантское крещение расценивалось как «действительное» или принималось таким постфактум. Поскольку существует лишь «одно крещение» (Еф. 4: 4–5), одного православного таинства миропомазания должно быть достаточно для обращения. Другие участники настаивали, что никаких смешанных браков разрешать, как правило, нельзя и что в любом случае переход в православие должен осуществляться через тройное погружение во имя Отца, Сына и Святого Духа. Собор принял точку зрения второй группы, и именно это постановление подготовило почву для сопротивления духовенства браку Ирины Михайловны и Вальдемара.

Ситуация с Вальдемаром воскресила те же дебаты, что были на соборе в 1620 году. Так, священник Иван Наседка настаивал на принятии Вальдемаром православия, он вообще занимался вопросами этого брака и уже имел подобный опыт[856]. В 1621 году он был направлен с посольством в Данию для обсуждения возможности брака молодого царя Михаила Федоровича и одной из дочерей герцога Иоганна Адольфа Гольштейн-Готторпского. Данные события сподвигли Ивана Наседку составить трактат против лютеранства под названием «Изложение на лютеры», в котором он подробно описал теологические ошибки, найденные им в этом вероучении. Он также работал над «Кирилловой книгой», сборником святоотеческих, богословских и исторических текстов, созданным для теологических прений по поводу брака Ирины и Вальдемара. Для Наседки брака не могло быть до тех пор, пока Вальдемар не перейдет в православие и пока не будет крещен по православному обычаю. Князь Семен Шаховской, названный «первым интеллигентом» в истории России, придерживался более практичной точки зрения[857]. Ссылаясь и на исторические прецеденты, и на святых отцов, он убеждал царя Михаила Федоровича, что не обременительные предрассудки церковников, а благо государства должно определять, какие шаги в этой ситуации допустимы. А поскольку брак с Вальдемаром — мероприятие дипломатическое, то именно царь должен решать, быть браку или нет[858]. В центре этой богословской битвы оказался Вальдемар, который настаивал на первоначальном соглашении, позволявшем ему сохранить свое вероисповедание.

Постепенно стало ясно, что брак не состоится, и то, что сначала казалось неудачным стечением обстоятельств, обернулось кошмаром. Вальдемара заточили в его комнатах в Кремле и запретили покидать Россию. Мечтая вырваться, он однажды предпринял попытку бежать из-под домашнего ареста, но его обнаружили и стали охранять строже. Вальдемар мог повторить путь Густава Шведского, жившего и умершего в российской ссылке, если бы судьба не улыбнулась ему. В ночь с 12 на 13 июля 1645 года царь Михаил Романов умер от внезапного недомогания, начавшегося в церкви во время вечерней службы. Его смерть окончательно подвела черту под брачным проектом, и уже через несколько месяцев Вальдемар был на пути в Данию.

Провал брачного предприятия не остался без последствий. Новый царь стал наказывать всех, кто активно работал над этим безнадежным проектом. Послы, направленные в Данию и договорившиеся об условиях, которых так крепко держался Вальдемар, были изгнаны; князя Семена Шаховского приговорили к смерти через сожжение — за богохульство и вероотступничество, но в результате отправили в ссылку в отдаленный северный город Соль Вычегодская; Семен Лукьянович Стрешнев, кравчий и дядя царя по матери, был сослан с женой за то, что якобы использовал колдовство, пытаясь склонить Вальдемара к принятию православия; князь Иван Никитич Хованский был сослан за то, что убеждал царя Михаила Федоровича в согласии Вальдемара на православное крещение и за дурной совет удерживать принца в Москве в случае необходимости даже против его воли[859]. Не много было эпизодов в XVII веке, которые столь же ясно показали бы неизменные сложности применения династического брака в качестве инструмента внешней политики, как это показал провал с делом Вальдемара.

Такое непрактичное отношение к религии и браку напрямую столкнулось с планами Петра I использовать женитьбы своих родственников для достижения дипломатических целей. Петр пошел на литургические и конфессиональные компромиссы, чтобы устроить браки трех своих родственников: женить сына — Алексея Петровича и выдать замуж племянниц — Екатерину Иоанновну и Анну Иоанновну. Это входило в жесткое противоречие с тем, что было принято в Московии, но также обнаруживало решимость царя отстаивать конфессиональную идентичность православия. Иностранным супругам всех троих позволили остаться лютеранами. При этом то, что после свадьбы с русскими царевнами остались лютеранами муж Екатерины Иоанновны, Карл Леопольд, и муж Анны Иоанновны, Фридрих Вильгельм, удивления не вызывает. Оба они были правителями своих герцогств (Мекленбург-Шверин и Курляндия), а потому их конфессиональная принадлежность была, естественно, связана с их статусом герцогов. И Екатерина, и Анна остались православными, так что это были смешанные браки, как и брак