— Каким образом, ваше высочество?

— Я прикажу сегодня же подводить орудия ближе к неприятелю, где местность дозволяет. И продолжать артиллерийский бой с более близких позиций ещё день, два, три...

* * *

Перед третьим штурмом Плевненская крепость была охвачена с севера, востока и юга. С запада она лишь блокировалась, хотя и с большой степенью надёжности, заслонами конницы. Разделительной линией для сторон на западе являлась река Вид. Турки имели здесь только предмостные укрепления.

Румынские войска составляли правое крыло осадной позиции. Князь Карл поставил на передовой к северу и северо-востоку от Гривицы 3-ю и 4-ю пехотные дивизии, держа 2-ю дивизию в резерве. Обстрел турецких укреплений у Гривицы вело 36 румынских орудий крупных калибров.

Русский 9-й армейский корпус генерала Криденера занимал позицию в центре осадной позиции, между деревнями Гривица и Радишево. 4-й армейский корпус генерала Зотова располагался левее, но тоже в центре, между Радишево и Тученицким ручьём. Левофланговым был отряд князя Имеретинского, который занимал участок между Тученицким ручьём и селением Кришин.

Западный союзный отряд в «третьей Плевне» представлял общий резерв, хотя и не столь значительный. Он состоял из трёх пехотных и гусарского полков, четырёх батарей полевой артиллерии. Резерв расположили позади 4-го корпуса южнее Радишево.

Перед самым штурмом Николай Николаевич-Старший, на правах императорского главнокомандующего, довёл до командиров корпусов, начальников дивизий, бригад и отрядов русской и румынской армий диспозицию штурма Плевны:

— Дивизии его сиятельства князя Карла ведут атаку Гривицких редутов, имея цель захватить их у турок. Для содействия им мною выделяется 1-я бригада 5-й пехотной дивизии корпуса генерала Криденера.

— 4-й корпус генерала Зотова атакует Плевну с юго-восточного направления. Основные усилия сосредотачиваются здесь на взятии редута Омар-бей-табия.

— С юга Плевну атакует отряд генерала Скобелева.

Ему под командование выделяется часть отряда князя Имеретинского.

— Начало штурма мною назначено на 15 часов 30 августа...

После этого начальник артиллерии Дунайской армии генерал-лейтенант князь Масальский доложил, как в день штурма спланирована артиллерийская подготовка. Она состояла из трёх огневых налётов на вражеские позиции, которые предстояло атаковать:

— С рассветом со всех батарей открыть самый усиленный огонь по неприятельским укреплениям и продолжать его до 9 часов утра.

— В 9 часов одновременно прекратить всякую стрельбу по неприятелю.

— В 11 часов дня вновь открыть усиленный артиллерийский огонь и продолжать его до часу пополудни.

— С часа до 2,5 часов опять прекратить огонь на всех батареях.

— В 2,5 часа вновь начать усиленную канонаду, прекращая её только на тех батареях, действию которых могут воспрепятствовать наступающие войска.

...По истечении тех военных лет исследователей поражают два обстоятельства, которые в силу разных причин проигнорировал великий князь Николай Романов, военный вождь, наделённый старшим венценосным братом всей полнотой власти главнокомандующего.

Первое. У Османа-паши были действительно умелые инженеры-фортификаторы. Они сумели создать вполне законченную систему крепостной обороны Плевны и укреплённого лагеря турецкой армии под этим городом. На северной стороне расположились редуты: Опонецкие (они не атаковывались), Гривицкие № 1 и № 2 (Канлытабия и Баш-табия) и Сулейман.

На восточной стороне встали редуты: шестиугольный Чорум-табия (Кара-агач), прямоугольный Ибрагим-бей-табия, квадратный Араб-табия и люнет Отуф-паша-табия.

Больше всего укреплений было выстроено на самой опасной для осаждённых стороне крепостного обвода — южной. Здесь встали редуты: квадратный Омар-бей-табия (Юзгад), Иштиат-табия, Исса-ага и Каванлык (они будут названы Скобелевскими редутами № 1 и № 2), Юнус-бей-табия, Талаат-бей-табия, Милас-табия и Баглар-баши.

На западной же стороне Плевны редутов не было. Если там и шли линии траншей за рекой Вид с мостом через неё, то всё равно это была слабейшая сторона крепостного обвода. И в ходе третьего штурма Плевны она... не атаковывалась. Удар союзники наносили там, где было... всего труднее ворваться во вражескую крепость. А трудности были связаны прежде всего с людскими потерями.

Второе. Август стоял сухим и жарким. Но всю ночь на 30 августа и в первой половине штурмового дня шёл дождь. Почва размокла, видимость оставляла желать много лучшего. По всем канонам тактики той эпохи приступ следовало отложить, о чём великому князю и было сказано начальником армейского штаба генералом Непокойчицким:

— Ваше высочество, с передовой докладывают, что к рассвету поле перед Плевной превратилось в грязь. Лошади оступаются. За полверсты уже ничего не видно.

— Артур Адамович, о чём вы говорите?

— Я предлагаю перенести штурм дня на два-три, пока почва и дороги не подсохнут для движения пехоты, ваше высочество.

— Отменить сегодня приступ может только государь.

— Тогда надо объяснить ему про наши погодные условия. Ведь люди, пока дойдут до редутов, выдохнутся.

— Я не могу обратиться к государю с предложением переноса дня штурма, Артур Адамович.

— Почему, ваше высочество? Вы же главнокомандующий, вам и карты в руки.

— Дело в том, что штурм назначен на день 30 августа, а не какой другой. Вы же знаете, чей этот день?

— Да, знаю. 30 августа — день царских именин. Праздничный день для нас.

— Вот-вот. В день именин мы и должны преподнести государю императору желанный подарок — крепость Плевну...

Бомбардировка Плевенской крепости началась, как и было намечено, в 6 часов утра. Густой туман застилал боле битвы, и артиллерийские наблюдатели не смогли корректировать огонь батарей. То есть огневые налёты на вражеские укрепления не достигли своей цели. В ясную погоду эффективность артиллерийского огня, вне всякого сомнения, была бы иной. Очевидец писал:

«Наступил несчастный день 30 августа. Отвратительная погода с мелким, беспрерывно моросящим дождём и туманом затягивала все окрестности угрюмым серым покровом, сообщавшим всему кругом тяжёлый сумрачный колорит; так и вспоминалось гадкое октябрьское ненастье Петербурга, в самое дурное его время.

На небе висели свинцовые, гнетущие душу тучи; по земле стлался туман, с которым смешивался не разгоняемый движением воздуха дым орудийных выстрелов; на батареях не было сухого места, всё намокло, липкая почва развороченного грунта приставала к сапогам целыми пластами, пронизывающая насквозь сырость пропитывала всю одежду...

Артиллерийская стрельба, поставленная под Плевной и без того вообще в крайне неблагоприятные условия, подпадала при подобной обстановке ещё под более невыгодные обстоятельства, когда даже самые цели едва можно было различить среди окутавшего всё кругом ненастья...»