повторила девочка, переводя озадаченный взгляд с Первин на Раму. — Куда ушла?

— Ушла из этого мира, — мягко пояснила Первин. — Умерла.

— Как Бандар! — Падмабаи зарыдала. — Но так нечестно! Почему все меня бросают?

Первин не успела остановить девочку — та ринулась в спальню. Падмабаи рыдала, трясла бабушку, ожидая, что та откликнется. Фрейлины бросились было к ней, но Первин упреждающе подняла руку. Не нужно мешать последней встрече Падмабаи с бабушкой. Бабушка, сколько видела Первин, обращалась с девочкой резко, однако княжна явно ее любила.

Падмабаи прижалась лбом к бледной щеке бабушки. Потом шагнула назад, посмотрела на Первин. И тихо произнесла:

— В следующей жизни она будет бабочкой. Красно-белой, это мои любимые цвета. И будет порхать со мной рядом в саду.

— Обязательно. — Слова девочки тронули Первин. В индуизме каждому дается следующая попытка, возможность вернуться к жизни в ином воплощении. Бабочка казалась подходящей метафорой для раджматы, которая когда-то очень любила праздники, но не любила удаляться от места своего обитания. — Ей будет очень хорошо в таком облике.

— Ай[43] сказала мне, что Пратап Рао стал ветром, который ревет по ночам. Так он говорит нам, что все у него хорошо. Ну а Вагх? — Голос дрогнул, когда девочка произносила прозвище брата — так его называли лишь члены правящей семьи. — Он когда-нибудь вернется или я теперь совсем одна?

— Одна вы точно не останетесь. Никому неведома воля божества, но мы сделаем все, чтобы найти их обоих. — Первин договорила и заметила, что Рама одобрительно кивнул. То, что он готов ей содействовать, сильно ее приободрило.

— Да, обоих. — Падмабаи вытерла глаза. — Мне плохо без ай. Где она?

Княжна использовала просторечное слово, означающее на маратхи «мама». Это очень тронуло Первин. Отставив церемонии, она протянула девочке руку.

— Поедем ее искать. Я вас посажу на свою лошадь, будет как в сказке.

Чуть помедлив, Падмабаи взяла руку Первин. Подняла на нее глаза и сказала:

— А когда ай и Вагх нас увидят, они нас похвалят!

23. В охотничьем домике

Первин попросила мистера Басу, Арчену и Свагату проводить их с Падмабаи до главных ворот. Хотелось убедиться: никто не заподозрит, что княжну увозят против ее воли. Кроме того, и Падмабаи увидит, что люди, которым небезразлична ее судьба, помашут ей вслед. Не сказала им Первин одного: существует призрачная возможность, что Падмабаи больше не вернется во дворец — в случае, если Мирабаи уже нет в живых. В этом случае Первин и Колин станут официальными опекунами княжны.

Первин знала об этом в силу существования юридического прецедента. Корнелия Сорабджи, первая женщина-юрист в истории Индии, была назначена опекуном нескольких осиротевших князей и княжон. Впрочем, хотя Первин и привязалась к девочке, брать на себя обязанности по полноценной опеке ей совсем не хотелось. Она вдохнула поглубже и напомнила себе: не думай про невзгоды, пока они не настали. Скоро она вернется в Бомбей к письменному столу, заваленному скучными контрактами, и отец снова будет зудеть ей в ухо.

Первин сосредоточилась на происходящем: они прошли через залы старого дворца, пересекли двор, миновали лабиринт коридоров, постепенно делавшихся знакомыми. Вышли за ворота — лошадей напоили, они были готовы к новой дороге.

— Этот документ нужно передать Колину Сандрингему, когда он здесь появится, — сказала Первин, протягивая своим сопровождающим конверт с дворцовым гербом, в который она положила исписанные листы, вырванные из блокнота. — Здесь сказано, что князь может находиться в двух местах: в лесу неподалеку от охотничьего домика и поблизости от дворца князя Сварупа.

— Понятно, — сказал мистер Басу, крутя конверт в пальцах.

— И еще: ведь вы как дворцовый управляющий уполномочены выпустить Читру из тюрьмы? Мы с княжной желаем до отъезда ее видеть.

— Да, уполномочен. И прошу Арчену привести ее сюда. — Наставник посмотрел на Арчену, она в первый момент вроде бы заартачилась, но потом передернула плечами и медленным шагом пошла через ворота в сторону старого дворца.

Мистер Басу сказал, глядя ей вслед:

— Она была ближайшей подругой вдовствующей махарани. И будет тосковать по ней сильнее других.

Первин вспомнила, как вскрикнула Арчена, поняв, что махарани плохо, — при этом она по непонятной причине сопротивлялась приходу врача.

— Возможно, Арчена и знала все ее тайны, но в конечном итоге я не уверена, что она очень хотела, чтобы махарани выжила.

— Кому ведом долг, тому ведом и страх, — изрек мистер Басу, потирая подслеповатые глаза. — Уж кому знать, как не мне, учившему детей.

— Три поколения детей. Чего вы только не навидались, — произнесла Первин с сочувствием.

— Да.

— Я не спросила вас про одного человека, отсюда, из дворца, с которым у махараджи Махендры Рао были особо дружеские отношения.

— Про какого человека? — рассеянно переспросил наставник.

Первин напомнила себе, что нужно быть осмотрительной и ничем не выдать своих подозрений касательно того, что танцовщица еще жива.

— Про танцовщицу по имени Девани. Которую изгнали по требованию вдовствующей махарани.

Наставник выразительно воздел палец.

— Она уехала, а потом вернулась.

— Вы о чем? — озадаченно спросила Первин.

— Во времена правления махараджи Мохана Рао Девани уехала в родную деревню — ей полагался отпуск. Месяц прошел — она не вернулась. Мы все сочли, что она решила покинуть дворец. Была она совсем молодой, лет четырнадцати, и, безусловно, лучшей из всех танцовщиц. Махараджа Мохан Рао послал за ней вестника, ее уговорили вернуться.

Первин посмотрела на Свагату.

— Я чего-то не понимаю. Раджмата сказала, что ее отослали навсегда.

— Она некоторое время отсутствовала, но потом вернулась, как вот говорит Басу-сагиб, — вставила Свагата. — А потом, перед свадьбой махараджи Махендры Рао, уехала опять и больше не появлялась.

— Совершенно верно, — подтвердил мистер Басу. — В 1905 году. Она могла помешать его помолвке.

Именно это Первин и слышала от Читры. Ей хотелось задать еще один вопрос, но тут появилась Падмабаи. За ней следовал Ганесан.

— Осторожно, близко не подходите! — крикнула Первин, испугавшись, что лошадь лягнет княжну.

— Так Рама-джи же смотрит за лошадями! — откликнулась Падмабаи. — Вот только их всего две. Которая моя?

Первин подошла ближе.

— Мы вместе поедем на маленькой, в яблоках. Зовут ее Рани.

— Ух ты! Так она королева?

— Для вас только все лучшее, раджкумари! — улыбнулась Первин.

— Мама хочет, чтобы я научилась ездить верхом, — сказала девочка и доверчиво взглянула на Первин. — А раджмата говорила, не надо. Потому что я могу упасть и переломать кости.

— Я посажу вас с собой рядом. И вы ни за что не упадете, — пообещала Первин, втайне надеясь, что так оно и будет.

Тут подбежала Читра, шлепая задниками сандалий по камням. Свагата