— Кровь идет! — захныкала Падмабаи.

— Ничего страшного, — успокоила ее Первин. — Главное — промыть ранку. Пойдемте обратно.

— Нет! — заявила княжна, вытирая глаза грязными кулачками. — Нужно поймать Ганесана.

— У вас такой славный голосок. Позовите его, — предложила Первин.

— Он слушается только ай и Адитью. — Девочка встала с земли. — Давайте быстрее!

Здесь, вдали от тропы, все вокруг казалось одинаковым: железные деревья с корявыми зловещими ветками, переплетение ползучих растений на земле, сломанные сучья.

Здесь, вне тропы, не разглядишь ни змей, ни других опасностей. Первин хотелось все это сказать Падмабаи, но какой смысл? Девочка твердо решила спасти свою собаку от неведомой опасности. Выяснилось, что она гораздо храбрее, чем Первин думала раньше.

Первин от испуга забыла правила:

— Падмабаи, вы не должны…

— Нет! — Девочка побежала стремительнее прежнего — удивительно, что она на такое способна. Ганесан остановился и позволил хозяйке догнать его, подобрать поводок. А потом потрусил дальше, потянул ее за собой.

Первин совсем запыхалась, а девочка с собакой все больше ее опережали. Пока княжна бежала сама, держать темп было нетрудно, но теперь сильный пес тащил ее куда стремительнее, чем можно было предположить. Помимо всего прочего, в лесу было сумеречно. Сквозь пятнистые черно-зеленые кроны с трудом удавалось разглядеть подвижное белое пятнышко — нарядное платьице Падмабаи с кружевной отделкой.

А потом девочка вдруг резко свернула вправо, Первин по мере сил прибавила скорость, но зелень здесь росла гуще — она больше уже не видела княжну. Впереди замаячила невысокая постройка странной формы. Башенка с зарешеченным окном на уровне земли. На крыше — встроенная скамья.

Наверное, это та самая охотничья башня, которую она заметила на пути во дворец? Первин побежала к башне в надежде, что Падмабаи заинтересуется и зайдет внутрь. Хотя бы окажется в замкнутом пространстве — и какое облегчение сбавить темп. Не привыкла Первин к бегу.

Пес трижды отрывисто взлаял, Первин насторожилась. Лай не угрожающий, скорее радостное приветствие, подумала Первин и зашагала стремительнее.

Она заглянула внутрь сквозь арочный проем метра полтора в высоту. Места там было как раз для лестницы-стремянки в самой середине. Первин сообразила, что по ней охотники поднимались наверх, на крышу, оттуда и стреляли.

Чтобы пройти внутрь, пришлось нагнуться — и тут же вернулись все те тревоги, которые она ощутила несколько часов назад, когда входила в зенану. Но никто там ее с ножом не дожидался. Войдя в тесное помещение, она увидела, что Ганесан стоит на задних лапах, вскинув передние на плечи невысокого человечка.

— Он грязнущий. Скажите, чтобы слез!

Этот повелительный голос она бы ни с чем не перепутала.

— Махараджа, а я вас повсюду искала! Ганесан, отойди! — выкрикнула Первин, подражая тону Мирабаи.

Пес послушно опустился на землю. Нарядный камзольчик и штанишки князя Дживы Рао были все в грязи, кудряшки стояли торчком. Увидев Первин, он изменился в лице.

— Не забирайте меня! — выкрикнул он.

— Я никуда вас не заберу, если вы сами этого не захотите. — Первин чувствовала, что вот-вот расплачется. — Мне очень жаль, что вы так волновались. И я рада, что Ганесан привел меня к вам!

— Это я его нашла! — похвасталась Падмабаи. Она спряталась брату за спину и гладила пса.

— А мама ваша где? — с надеждой спросила Первин. — Махараджа, она здесь, с вами?

Ответить князь не успел — раздался пронзительный свист. Ганесан насторожил уши, резко развернулся. Человек в индусском костюме для верховой езды, с кобурой на поясе, нагнулся, чтобы войти в башню. Первин сложила ладони в почтительном намасте, но слова приветствия замерли у нее на губах.

То была не махарани Мирабаи и не Родерик Эймс. В башню вступил мужчина почти того же роста, что и князь Сваруп, с таким же крючковатым носом и копной темных волос. Но то был не дядя детей.

А придворный шут.

24. Суровая судьба

Ганесан предсказуемо кинулся к нему, начал ластиться. Первин же очень смутил изменившийся облик Адитьи. Увидев его в таком наряде, она вдруг поняла, что и телосложением, и мастью он очень похож на Сварупа. У Адитьи были такие же золотисто-карие глаза, как и у Дживы Рао. Как она не заметила этого сходства, при том что не раз беседовала с ним во дворце? Видимо, понятия об иерархии затмили в ее глазах очевидное.

Адитья улыбнулся, но выражение лица у него было недружелюбное.

— Почему вы здесь? Вы должны были уехать в Пуну.

— А, вот вам что сказали? — уклонилась от ответа Первин. Она заметила в кобуре пистолет и не хотела утратить контроль над ситуацией.

Джива Рао с мольбой взглянул на шута.

— Адитья-ерда, только не дай ей меня отсюда забрать!

— Не бойтесь, — ответил Адитья. — Никуда она не заберет ни вас, ни вашу сестру. Вы останетесь со мной навсегда.

Резкость его тона Первин совсем не понравилась. Она твердо произнесла:

— Дети, моя обязанность — обеспечить вашу безопасность и вернуть вас домой. Адитья, нам многое нужно обсудить, но первым делом мы должны обеспечить воссоединение детей с матерью.

— А ты знал, что ай уехала? — обратилась Падмабаи к брату. — И раджмата умерла.

Джива Рао застыл.

— Что?

— Очень печально, что ваша бабушка скончалась, — заговорила Первин, видя, как ошарашен маленький князь. — Мы будем искать вашу маму, как вот искали вас…

— Да вы его и не искали, — холодно вставил Адитья. — Это я его поймал несколько часов назад.

Первин отметила, какой непочтительный глагол употребил Адитья. Глаза Дживы Рао слегка увлажнились — трудно было понять, что тому виной, дурные вести или странное поведение шута. Если тот обнаружил князя уже несколько часов назад, почему не сообщил об этом никому в охотничьем домике?

Ганесан залаял, шут резко щелкнул его по морде. Стало ясно, что единственный их потенциальный союзник теперь подчиняется Адитье. Первин не знала, каким командам нападения Мирабаи научила пса; да даже если она и догадается, Ганесан явно не станет ее слушать.

Первин осмотрела помещение, пытаясь сообразить, чем шут и князь занимались до ее появления. Комнатка была тесной и почти пустой: лишь несколько незажженных фонарей, кувшин воды, два складных стула с холщовыми сиденьями — на них вышит герб Сатапура — и резной деревянный комод. В центре стояла жаровня, угли на ней почти догорели. Первин представила себе сцену охоты: один из князей со своим оруженосцем мог здесь передохнуть, выпить чаю, дожидаясь появления крупной кошки, которую можно разглядеть в окно. Тогда князь поднялся бы по лестнице наверх, оттуда бы и выстрелил.

Взгляд ее привлекла какая-то