о том, чтобы вырваться, не приходилось и думать. Равно как и о том, чтобы хоть что-то сделать. Единственное, что мне оставалось, – это использовать мои особые способности. Вот только как? Моё горло было по-прежнему пережато, так что я не мог использовать Атрибут убеждения. Руку с Руной поднять было невозможно. Атрибут зрения был мною недостаточно изучен, но на основании того, что я уже знал, он тоже отпадал. Значит, оставалась только молния. И, как назло, в сложившейся ситуации она была совершенно бесполезна!

На размышления оставались доли секунды, прежде чем Отец Джун раздробит мои позвонки о своё колено.

Я собрал всю имеющуюся у меня энергию молнии и равномерно распределил её вдоль позвоночника. Я и сам не понимал, что именно пытаюсь сделать. Просто делал всё, что сейчас было в моих силах…

Моё тело рухнуло вниз и столкнулось с выставленным вперёд коленом Отца Джуна. Оно было обтянуто всё тем же живым одеянием и по плотности сейчас не уступало камню. Соприкосновение с ним будет для меня фатальным…

Моя спина ударилась о его колено, но боль, как ни странно, была совсем не такой сильной, какой должна была быть. Множество крошечных электрических разрядов вырвалось на свободу в момент соприкосновения, и меня отбросило в сторону. Жёстко, но упруго. Как прыжок на батуте. Только на батуте, состоящем из тысяч маленьких молний…

Полы одеяния Отца Джуна опали, и я откатился в сторону. Тут же ощупал спину. Она была цела! Болела, конечно, и почти наверняка будет приличный ушиб, но главное заключалось в том, что я сумел уцелеть!

Да я даже не думал, что молнии можно использовать таким образом! Получился самый настоящий щит! И почему я не использовал эту технику раньше?!

Я потянулся, попытался встать. Это далось мне не так легко, как я рассчитывал. Из порезов, оставленных острыми краями одеяния Отца Джуна, толчками сочилась кровь, а вся спина была покрыта ожогами. Пусть щит и защитил меня от внешнего воздействия, от собственного разрушительного эффекта он меня защитить не сумел.

Но куда сильнее, чем мне, досталось Отцу Джуну.

Всё его огромное толстое тело, как в саван укутанное в живое серебристое одеяние, распростёрлось на полу. Он был бледен, а его волосатые руки тряслись.

Это что, его так молнией ударило? Да быть такого не может! Молнии были крошечными и направленными не на атаку, а на оборону. Ему вообще не должно было перепасть!

Но, разумеется, никто из присутствующих в Особняке об этом не знал. Парни смотрели на нас, раскрыв рты, а Головорезы сделали именно то, что от них, личной гвардии Отца Джуна, и следовало ожидать. Они бросились к Отцу Джуну и мгновенно окружили его, выставив перед собой оружие. И направлено оно было на меня как на главный источник опасности.

Даже Тор, и тот не спускал с меня настороженных глаз. Я знал, что ему меньше всего хочется со мной сражаться. Но вместе с тем он давно догадывался, что я совсем не так прост, каким пытаюсь казаться, и вполне могу устроить что-нибудь подобное… Да и о наличии у меня Атрибута, по крайней одного, он, в отличие от остальных, был прекрасно осведомлён!

– Что ты творишь, грязный ублюдок?! – слабым голоском проблеял Отец Джун.

– Это не я! – прокричал я в ответ. – Я вообще ничего не сделал!

– Тогда кто?! – рявкнул Отец.

Ответ пришёл откуда его не ждали.

– Вы поддались гневу и нарушили условия Клятвы! Попытались нанести Касу вред до истечения времени, предоставленного для уплаты долга! – произнесла Анна, делая шаг вперёд и становясь рядом со мной. Вид ощетинившихся оружием Головорезов её не смущал.

– Что ты несёшь, девочка?! – простонал Отец, безуспешно пытаясь подняться на ноги.

– Вы с Касом заключили Клятву, согласно которой вы сохранили ему жизнь при условии, что он принесёт вам двести золотых по истечении одного месяца! – спокойным ровным голосом ответила ему она. – Сегодня, когда вы потеряли голову, вы попытались его убить. Вы решили, что имеете на это право, раз он вас унизил. Но это не так! Это было прямым нарушением Клятвы. А у неё, как известно, есть своя собственная цена. Если вы попытаетесь её нарушить, вас ждёт неминуемая смерть. Так что то, с чем вы сегодня столкнулись, всего лишь небольшое напоминание о том, что с вами случится, если вы навредите Касу!

Все вокруг притихли. Даже Отец Джун перестал хрипеть. Все осмысливали сказанное. Я же мысленно ругал себя самыми грязными словами. Я же знал, что Клятва – двустороннее обещание! Знал, что у Отца есть обязанности передо мной и что он не может нанести мне вред раньше положенного срока. И всё равно я почему-то напрочь об этом сегодня забыл!

– Но этот хум меня предал! – в бессильной ярости проревел Отец Джун.

– Это вы так думаете! – легко повела изящными плечиками Анна. – Клятве на это наплевать. Для неё вы – нарушитель. Таковы законы Вселенной!

Она говорила спокойно и достаточно вежливо, но в каждом её слове чувствовалась наглость. Непозволительная в присутствии Отца Джуна наглость! Она его совсем не боялась! И он почему-то не предпринимал никаких действий, чтобы её наказать. Мне бы такой тон Отец точно не простил.

Но Анна в этом доме явно позволялось куда больше, чем мне.

Одеяние Отца Джуна ожило и, став плотным и твёрдым, поставило его ноги. Он выглядел слабым и измождённым и наверняка бы упал, если бы не поддержка его живого костюма. Он казался жалким, но я понимал, что каким бы слабым и беспомощным он сейчас ни казался, у него была сила, о которой я пока ничего не подозревал, и наверняка припасено немало тузов в рукавах. И это если не считать готовых убивать за него Головорезов! Вооружённый топором Фрог смотрел на меня так, что у меня не было сомнений – если дадут приказ, он первым же перережет мне глотку. Причём с удовольствием!

Отец Джун, раскачиваясь на подпорках из своего одеяния, несколько секунд буравил меня взглядом, а затем развернулся. Головорезы во главе с Тором потянулись за ним следом.

– Одна неделя, грязный хум… Одна неделя, и тогда я буду вправе тебя убить! – услышал я его тихий вкрадчивый шёпот.

Это я знал и без него, и сейчас, когда он наконец-то на меня не смотрел, я наконец-то прислонился к стене, с трудом выравнивая дыхание. За те пару минут, что он меня держал, он умудрился оставить на мне столько синяков и порезов, сколько я не получил в Хавоке за всё время пребывания