Между прочим, пресловутый А.Н. Яковлев, под патронажем фонда которого и стряпалась «Малиновка» (и не только этот сборник), до самой своей смерти имел возможность прямого контроля над всеми основными архивами Российской Федерации. Но кто сейчас помнит об этом…

Короче говоря, с той поры фальшивка, как отпетая девица «с резко пониженной социальной ответственностью», вовсю загуляла по всем историческим весям. Хуже того. Везде и кем не попадя цитируется в статусе некоего якобы безусловного доказательства того, что-де вследствие своей якобы параноидальной (чего не было и в помине) подозрительности Сталин настолько никому и ничему не верил, что данные разведки воспринимал лишь матерно.

Но фальсификаторы все равно не унимались, причем по той простой причине, что у них по-прежнему не было ни малейшей зацепки для подтверждения такой фальшивки. И вот в 1999 г. выходит четвертый том «Очерков Истории Российской Внешней Разведки», в котором публикуются процитированные выше вроде как собственноручно написанные Павлом Михайловичем Фитиным воспоминания, которые он подготовил в 1970 г. к 50-летию советской внешней разведки. И только тогда у фальшивки появилось некое подтверждение в виде упоминания в воспоминаниях Фитина, что с уст Сталина вроде как слетел вердикт — «Дезинформация».

Но удивительное, как всегда, рядом. В третьем томе ни о матерной резолюции, ни о резкой оценке Сталина ничего нет, как, впрочем, до этого и в сборнике «Секреты Гитлера на столе у Сталина» тоже ничего нет, напротив, показана абсолютно нормальная и объективная реакция ответственного руководителя государства, а в четвертом томе вдруг откуда ни возьмись появляется крайне резкая оценка Сталиным доложенной ему разведывательной информации, причем в воспоминаниях лично Павла Михайловича Фитина, который умер еще 24 декабря 1971 г., а письменные воспоминания подготовил еще в 1970 году?! А что, при подготовке третьего тома редакционная коллегия этого специфического издания ничего не знала о том, что Фитин в свое время подготовил письменные воспоминания?!

Но заметьте при этом, что даже в четвертом томе никакого упоминания о какой бы то ни было матерной резолюции в воспоминаниях Фитина все равно нет, есть только констатация вроде как устно прозвучавшей резкой оценки Сталина. Волей-неволей на память приходит известная пословица, относящаяся к известному изобретению китайцев, которое обладает способностью все стерпеть…

Короче говоря, как так получилось у составителей этого специфического издания — не знаю и даже предположить что-либо и то не могу…

Поразительно, но факт, что к моменту выхода из печати четвертого тома «Очерков Истории Российской Внешней Разведки» на свет божий появились мемуары еще трех экс-разведчиков той поры, которые имели прямое отношение к деятельности германского отделения советской внешней разведки и дружили с П.М. Фитиным. Поразительно именно в том смысле, что описание одного и того же события лицами, имевшими непосредственное отношение к работе германского отделения советской внешней разведки и лично к Фитину, сильно разнятся.

1. В 1996 г. в свет вышли мемуары генерал-майора разведки Е.Т. Синицына под названием «Резидент свидетельствует». Е.Т. Синицын был личным другом П.М. Фитина. Возвратившись после начала войны из загранкомандировки, он встретился с Фитиным, который и рассказал ему о визите к Сталину и что там тогда произошло. Десятилетия спустя Синицын изложил ту беседу с Фитиным, подробно описав — со слов Фитина же! — спокойный, деловой тон разговора Сталина, интересовавшегося различными деталями информаций и их источниками, а также его окончательный вердикт, обращенный к Меркулову: «Перепроверьте все сведения и доложите»[300].

Проще говоря, опубликованное Синицыным описание той встречи Меркулова и Фитина со Сталиным, сделанное им со слов самого Фитина, вовсе не свидетельствует о каком бы то ни было пренебрежительном отношении Иосифа Виссарионовича к разведывательной информации. Напротив, показан характерный для Сталина деловой тон разговора, его интерес к различным деталям и нюансам, а окончательный вердикт в этом изложении — доказательство адекватной реакции ответственного руководителя государства на тревожную разведывательную информацию.

И, заметьте, нет даже тени глухого намека на какую бы то ни было письменную, тем более матерную резолюцию Сталина!

2. В 1997 г. и 1998 г. были опубликованы мемуары легендарной советской разведчицы Зои Ивановны Воскресенской/Рыбкиной, причем под разными названиями — соответственно «Под псевдонимом Ирина. Записки разведчицы» и «Тайна Зои Воскресенской//Те-перь я могу сказать правду», — да к тому же в разных издательствах. Но в обоих случаях описание одного и того же интересующего нас факта идентично: «Наша аналитическая записка оказалась довольно объемистой, а резюме — краткое и четкое: мы на пороге войны. 17 июня 1941 года я по последним сообщениям агентов “Старшины” и “Корсиканца” с волнением завершила этот документ. Заключительным аккордом в нем прозвучало: “Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время”. Подчеркиваю, это было 17 июня 1941 года. Обзор агентурных данных с приведенным выше выводом начальник Главного разведывательного управления Павел Михайлович Фитин повез лично Хозяину — И.В. Сталину.

Трудно передать, в каком состоянии мы — члены группы ждали возвращения Фитина из Кремля. Но вот Фитин вызвал к себе Журавлева и меня. Наш обзор мы увидели у него в руках. Фитин достаточно выразительно бросил сброшюрованный документ на журнальный столик Журавлеву.

— Хозяину доложил. Иосиф Виссарионович ознакомился с вашим докладом и швырнул его мне. “Это блеф! — раздраженно сказал он. — Не поднимайте паники. Не занимайтесь ерундой. Идите-ка и получше разберитесь”.

— Еще раз перепроверьте и доложите, — приказал Фитин Журавлеву.

Недоумевающие, ошарашенные, мы вернулись в кабинет Павла Матвеевича. Мы не могли понять реакции Сталина. Как и бывает в таких случаях, снова и снова принимались все взвешивать и разбирать. Наконец Павел Матвеевич высказал предположение:

— Сталину с его колокольни виднее. Помимо нашей разведки он располагает данными разведки военной, докладами послов и посланников, торговых представительств, журналистов.

— Да, ему виднее… — согласилась я, — но это значит, что нашей годами проверенной агентуре нельзя верить.

— Поживем — увидим, — как-то мрачно заключил Павел Матвеевич»[301].

Но вот что вызывает, вежливо говоря, некоторое недоумение: во-первых, работу над рукописью своих мемуаров легендарная разведчица завершила в 1991 г. в Переделкино, из жизни Зоя Ивановна ушла 8 января 1992 г., причем еще за полгода до смерти стала серьезно готовиться к уходу в иной мир. Следовательно, в целом рукопись была готова где-то к середине 1991 г., максимум к началу осени 1991 г. А вот опубликованы они были лишь в 1997 и 1998 гг. Не имея ни в малейшей степени даже тени намека на какое бы то ни было желание бросить даже иллюзорную тень каких бы то ни было подозрений или сомнений в чей бы то ни было адрес, не могу