Джейк встает со стула и, выжидающе сунув руки в карманы, окликает ее:

– Иден?

К моему изумлению, та встает и, глядя на меня, подходит к Джейку, на ходу пробормотав:

– Мы ненадолго.

Растерянно наблюдаю, как они спускаются на эскалаторе. Сжимаю зубы так, что челюсть сводит. Тиффани тем временем покусывает меня за мочку уха, одновременно гладя по груди.

– Ребят, ну правда, хватит уже, – морщится Рейчел.

Тиффани, рассмеявшись, целует меня в губы, и я больше не уворачиваюсь.

Ночью мучает бессонница. Несколько часов ворочаюсь с боку на бок, прислушиваясь к тихому жужжанию кондиционера, и думаю о Тиффани, о маме, о Джейке, но больше всего – об Иден. Примерно в три мое терпение лопается. Отбрасываю одеяло и выбираюсь из постели.

Крадучись выхожу в коридор, как можно тише приоткрываю дверь в комнату Иден и напряженно вглядываюсь в темноту. Открыв дверь пошире, на цыпочках захожу внутрь и чуть слышно окликаю:

– Не спишь?

В полумраке угадывается силуэт Иден. Она лежит, отвернувшись к стене, и не отвечает. Я уже решаю, что она спит, и вдруг слышу:

– Не-а. Сколько времени?

Ее низкий голос, сейчас еще более волнующий и глубокий, так меня будоражит, что теперь я точно не усну.

– Три часа, – тихо сообщаю я. Медленно подойдя к ней, забираюсь в ее кровать. – Можно я посплю с тобой? – Здесь уютно и тепло. Если прижаться к Иден, будет еще теплее, но я оставляю между нами небольшой промежуток. Я устал и плохо соображаю, поэтому начинаю сбивчиво объяснять: – Не подумай ничего такого. Просто посплю, ну, подремлю…

– Я поняла, – прерывает меня Иден. Похоже, она улыбается.

Какое-то время мы молчим. Гляжу в потолок, согреваясь и нежась в ее мягкой постели. Мое дыхание становится ровным и глубоким. Набравшись смелости, придвигаюсь к Иден и, обняв ее, закрываю глаза. С Иден так хорошо и спокойно…

– Прости меня за Тиффани, – шепчу я, прижимаясь к Иден и поглаживая ее шелковистые волосы. – Я виноват…

– Это точно, – сонно бормочет она.

– Подожди немножко, я все решу. – Отчаянно надеюсь, что Иден согласится. Мне нужно время, чтобы продумать, как вырваться из западни, в которую я сам себя загнал. Я очень хочу остаться с Иден, только не знаю, как. – Я уже кое-что предпринимаю.

– Что?

– Иден, если ты не заметила, я в полной заднице. – Откатываюсь от нее и, повернувшись на другой бок, зарываюсь лицом в подушку.

Чувствую, что Иден наконец-то зашевелилась. Она начинает водить пальчиком по моей спине в том месте, где у меня татуировка.

– Ну, я бы выразилась иначе. Скорее, ты сбился с пути.

– Сбился с пути? – вторю я.

Я по уши в дерьме и моя жизнь летит под откос; неужели я всего лишь заплутал?..

– Да. Я так думаю, – подтверждает Иден.

Ее палец скользит по моей коже, и по телу у меня пробегает сладостная дрожь.

– А почему?

Прильнув ко мне, Иден утыкается носом в мою шею и устраивается поудобнее.

– Потому что ты понятия не имеешь, что делать и к чему стремиться, – тихо мурлычет она.

Мы умолкаем. Иден права: я не знаю, что делать, и уж тем более, к чему стремиться. Наверное, я и правда сбился с пути. Рассеянно гляжу на дверь, ощущая ровное биение сердца Иден. Осторожно беру ее руку, переплетаю наши пальцы.

– Иден? – шепчу я, но она уже спит.

Пятью годами ранее

Плетусь по улице с рюкзаком за плечами. Мне кажется, что с тех пор, как я улизнул из дома, прошла целая вечность, а на самом деле – каких-то минут двадцать. В кармане позвякивают семнадцать долларов: я стянул их из отцовских джинсов, пробравшись в родительскую спальню. Наверное, этого хватит, чтобы купить билет на автобус. Еще не представляю, куда поеду, да мне и все равно.

Автобусы отходят от Променада, до которого еще нужно добраться: он находится в нескольких милях отсюда. Солнце уже клонится к закату, но я не могу вернуться домой: будет только хуже.

Шагаю все медленнее, опустив голову и пиная время от времени асфальт. Осенний ветер приносит облегчение, уменьшая боль от кровоподтеков и шишек. На всякий случай я прихватил с собой из ванной баночку обезболивающего.

Застегиваю толстовку. Зима еще не наступила, а я уже скучаю по летнему солнышку.

Я забрел в соседний район, Уилшир. Где-то здесь живет Джейк. Ускоряю шаг и начинаю озираться по сторонам: если увижу дом Джейка, то обязательно его узнаю. Может быть, родители Джейка разрешат мне у них переночевать.

Прохожу мимо нашей школы. Странно видеть школьный двор совсем безлюдным. Иду дальше, выискивая, где бы передохнуть.

До Променада еще далеко. Зато я в получасе ходьбы от дома, а значит, далеко от отца; уже одно это согревает душу.

Останавливаюсь у старого дуба, могучие корни которого пробиваются через асфальт. Вздохнув, снимаю рюкзак и опускаюсь на траву. Прислоняюсь спиной к широкому стволу и, подтянув колени к подбородку, наблюдаю за проезжающими машинами.

Может быть, это глупо, и я должен повернуть назад, но мне слишком страшно возвращаться к родителям, поэтому остаюсь на месте. Вытащив из рюкзака бутылку воды и обезболивающее, принимаю сразу две таблетки. Даже когда я вообще не двигаюсь, все тело саднит. Зажмуриваюсь и сосредотачиваюсь на собственном дыхании. Прислушиваюсь к шуму автомобилей, ощущая, как ветер приятно холодит кожу. Внезапно рядом раздается звук тормозов.

Открываю глаза и вижу, что у тротуара остановилась полицейская машина. Оконное стекло опускается, и мое сердце начинает биться чаще.

– Привет, дружок! – Полицейский приветливо машет мне рукой, хотя вид у него озабоченный. Примерно так же на меня смотрят мистер Хейз и доктор Колман. – Что ты тут делаешь?

– Гуляю, – отвечаю я.

Сейчас он меня арестует как малолетнего преступника. И все станет только хуже. А потом мне придется бежать из дома во второй раз…

– Ясно… – тянет полицейский. Вряд ли он мне поверил. Что ж, неудивительно. – Где ты живешь?

– Я из другого района.

Отчаянно надеюсь, что он оставит меня в покое. На всякий случай быстро застегиваю рюкзак и вешаю его на плечо, готовясь при необходимости дать стрекача.

– А чего тогда тут сидишь?

– Гуляю, – повторяю я.

Спасаюсь от отца, который меня бьет.

Полицейский какое-то время молчит, с тревогой разглядывая мои синяки.

– Что с лицом?

– Подрался в школе. – Пожимаю плечами и надеваю капюшон, пытаясь хоть частично прикрыть следы побоев. – Меня отстранили от уроков.