Все хорошо. С чего она взяла, что Джин имел на нее какие-то планы? Он ведь не настаивал на игре, напротив, отговаривал принцессу.

Почему она вообще решила, что принц Самхана, будущий муж Тэруко Ясукаты интересуется какой-то гейшей? Он же не знает правды о происхождении Мии.

И хорошо, что не знает.

Девушка хихикнула, вспоминая панику, в которой продиралась сквозь кустарник. Вот уж точно, пуганый боец и козы боится. Никто за ней в эти колючки не полезет.

— Попалась! — раздался над ухом знакомый насмешливый голос с еле различимым самханским выговором.

Девушка вскрикнула, от неожиданности потеряла равновесие и свалилась с ветки. Прямо в объятия того, о ком только что думала.

— Мия! — восхищенно пробормотал Джин, прижал ее к себе и поцеловал.

Она так растерялась, что позволила ему сделать это.

Принц умел целоваться. Он делал это не так властно и требовательно, как Акио. Акио подчинял, утверждал свое право собственника. Джин вовлекал в возбуждающую игру. Дразнящие прикосновения, чужой язык, проникший меж полураскрытых губ, нежные и легкие укусы…

Поцелуи Джина… Мия успела позабыть их, но сейчас все вспомнилось так, словно было только вчера. И близость на горячих источниках, и жаркие стыдные сны, которые не были просто снами. Пусть даже Мия никогда не обручалась на крови с принцем Аль Самхан, должно быть, что-то связало их души. А это значит… значит, он помнит все, что ей снилось?!

Эта мысль оглушила девушку, и она не сразу нашла силы вырваться.

— Нет!

Пытаться оттолкнуть Джина было все равно что двигать скалу, но он почувствовал ее нежелание и сам ослабил объятия.

— Что случилось?

— Пусти!

Он не послушался, и Мия снова дернулась в тщетной попытке вырваться.

— Убери руки! — прошипела она. Хотелось кричать, но нельзя. Нельзя, чтобы другие люди видели, как жених принцессы Тэруко обнимает и целует ее фрейлину.

Джин встряхнул ее за плечи:

— Мия, что с тобой?

— Отпусти меня! Немедленно!

Он не послушался, и девушка чуть не заплакала от злости. Джин слишком силен. Раньше это никогда не волновало ее, но раньше он никогда не пытался сделать что-то против ее воли.

— Мия, я волновался. Искал тебя по всей стране…

Она снова попробовала высвободиться, но, осознав всю бесполезность попыток, отвернула лицо.

— Мия!

— Я не буду разговаривать, пока ты меня не отпустишь. — Мия постаралась, чтобы это прозвучало спокойно. Нельзя впадать в истерику, даже если очень хочется.

— Ты обижаешься из-за лисицы? Или из-за того, что я не забрал тебя?

— То, что ты сейчас делаешь, — это насилие. — Мия повернулась и сердито посмотрела ему в глаза. — Я не хочу.

— Обижаешься, — насмешливо и нежно произнес он. — Дурочка, хоть бы выслушала сначала.

Должно быть, Джин решил, что действия убедят ее лучше любых слов. Сперва Мия крутила головой, пытаясь избежать очередного поцелуя, а потом просто обмякла, никак не реагируя на прикосновения его губ. Надо просто потерпеть, скоро все закончится. Не станет же Джин и вправду ее насиловать…

Он тяжело вздохнул, оторвался от нее и спросил с тревогой:

— Девочка моя, да что с тобой?

— У нас не будет разговора, пока ты меня не отпустишь. — Мия сама не поняла, откуда в ее голосе взялись эти жесткие интонации. В той, прошлой жизни — жизни гейши и наложницы — она не чувствовала себя вправе говорить с мужчинами подобным тоном.

Но злость на собственную беспомощность и наглость принца была слишком сильна.

— Хорошо, отпущу. Только обещай, что не сбежишь.

— Не сбегу.

Джин разжал объятия, и Мия еле сдержалась, чтобы не шарахнуться в сторону. Она отступила неспешно, сохраняя достоинство, на три шага. Расстояние, положенное по этикету.

Принц медленно вздохнул несколько раз, словно пытаясь успокоиться. А потом спросил:

— Итак, в чем дело? Почему ты шарахаешься от меня?

— А почему должно быть иначе, ваше высочество?

— Потому что ты обещала уехать со мной и стать моей.

Мия фыркнула. Эти слова породили в ее душе целую бурю эмоций: гнев, возмущение, злорадство. Она и не подозревала, что ее обида на Джина столь глубока. Но сейчас девушке вспомнилось сразу все. Обнаженное мужское тело на татами и женское на нем сверху. Горечь, отчаяние, медленно сменяющиеся смирением.

Девушка словно в один миг пережила заново весь ужас тех тоскливых зимних месяцев, наполненных растерянностью и болью от предательства. Похожие друг на друга вечера, когда Мия бегом добиралась до храма, в надежде все же найти там Джина, поговорить, объясниться, готовая поверить любым оправданиям и любой лжи.

Его не было рядом на мидзуагэ. Не было, когда другие мужчины платили за ее ночи. Когда она решилась бросить все и бежать. Когда ей угрожало насилие и когда она умирала от болезни.

Так по какому праву он сейчас чего-то требует и заявляет свои права? Он, даже не сказавший ей своего полного имени.

— Мия, послушай… Я знаю, что виноват перед тобой. Но иногда обстоятельства сильнее. Я хочу, чтобы ты просто дала мне все рассказать перед тем, как судить!

— Хорошо.

Историю о кицунэ и превращении в демона Мия выслушала в недоверчивом молчании.

— Она приняла мой облик, чтобы соблазнить тебя?

— Не веришь? Зря. Я же не дурак, Мия. И не мальчик. Я умею контролировать свои желания.

— А что было дальше? Как ты снова стал человеком?

— Мой отец…

Возвращение в Самхан, противодействие родни, спешная организация посольства…

— …и я прислал тебе виим.

Мия сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Вот кого нужно благодарить за визит сумасшедшего самурая. И за опасный подарок, стоивший Акио свободы!

Девушка все же удержалась от гневных слов. Ее собственная вина была не меньше, а то и больше. Она ведь так и не выкинула злополучный амулет.

— Я люблю тебя, Мия, — тихо и грустно закончил Джин. — И я хочу жениться на тебе.

— Ты… — Она растерялась.

Нужно было что-то ответить, а Мия могла только растерянно хлопать глазами. Она готова была к спору, оправданиям и требованиям со стороны самханского принца. А он вместо этого…

Своим признанием Джин обезоружил ее.

Второй раз за неполный месяц мужчина признавался ей в любви и предлагал стать женой. Но если от предложения Акио Мия почувствовала счастье, то сейчас на душе стало тяжело и горько.

Уж лучше бы Джин и вправду был предателем и обманщиком. Тогда все было бы проще.