В это же время состоялись встречи между французскими и английскими акционерами Ottoman Bank, которыми руководил банк Paribas. Акционерам было известно, что он предпринимает определенные шаги, чтобы продать некоторые из своих активов. И как раз в этот момент поступило очень выгодное предложение из Турции, хотя это была проблемная страна с высоким уровнем инфляции. Надо сказать, что, пока мы работали над этим предложением, в Турции опять начались политические волнения, и в стране царила обстановка полной неопределенности.

Меня это очень волновало, ведь мы заручились поддержкой одного из руководителей UBS и не хотели, чтобы организованный им клубный кредит подвергался опасности, поскольку нам было очень важно получить эту сумму. Из банка Paribas позвонили очень скоро: «Мы приняли решение продать Ottoman Bank именно вам. Предлагаю приступить к необходимым юридическим процедурам. Предоставьте нам ваше предложение в письменном виде, и будем продолжать сотрудничество».

Акции Ottoman Bank были зарегистрированы в компании, которая называлась Compagnie Ottomane d’Investissment и располагалась в Амстердаме. Мы пришли к выводу, что саму сделку следует провести именно там. В то же время мы приняли еще одно важное решение: обе стороны сходятся на том, что сделка купли-продажи акций банка с иностранным капиталом не повлечет за собой необходимости выплаты огромного налога, полагавшегося при осуществлении подобных сделок. Представлять наши интересы мы доверили юридическому бюро White & Case, с которыми уже долгое время сотрудничали. В Garanti под моим руководством была создана специальная группа, куда в том числе от бюро вошли Том Кристофер и Джан Верди, и мы приступили к детальной разработке проекта купли-продажи Ottoman Bank. Чтобы решить все юридические вопросы, связанные с покупкой такого банка, нам потребовалось три-четыре месяца.

Следовало тщательно изучить все документы Ottoman Bank, руководствуясь принципом «дью дилидженс», или «должной добросовестности». Для того чтобы обнаружить расхождения и самым дотошным образом проконтролировать документы отчетности Ottoman Bank, была создана широкая исследовательская группа, которую возглавили Аджлан Аджар и Тулуй Улутекин. В эту группу входили профессионалы своего дела из департамента аудита, бухгалтерии и планового отдела.

Занимаясь проведением анализа документации Ottoman Bank, мы постановили, что если между заявленным и реальным балансом обнаружится разница в $1 млн или больше, то ровно на эту же сумму будет снижена стоимость чистых активов, а следовательно, и продажная цена, о чем было подписано конфиденциальное соглашение с акционерами Ottoman Bank. Мы самым дотошным образом проанализировали правильность всех предоставленных нам данных, качество активов, состояние кредитов и источников финансирования. Параллельно с углубленным изучением положения дел в банке мы приступили и к юридическим процедурам.

Это был тоже очень сложный и путаный процесс. В Голландии акции Ottoman Bank находились в инвестиционной компании Compagnie Ottomane d’Investissment, и нам следовало их выкупить. Поскольку сделка купли-продажи должна была состояться в зарубежном государстве, по мнению наших юристов, нам не требовалось какое-то особое разрешение от Министерства финансов Турции, но Айхан-бей настоял на том, что мы все-таки должны заручиться таким документом. Это было очень правильное и дальновидное решение, позволяющее в будущем избежать накладок. Мы подали соответствующее заявление в Министерство финансов, чтобы получить полагающееся разрешение.

Параллельно со всем процессом подготовки к покупке мы пытались сделать все от нас зависящее, чтобы помочь создать кредитный клуб при банке UBS, от которого ждали финансовой помощи. Именно в это время в Турции разразился невиданной силы политический кризис. Нам позвонили из UBS и сообщили, что, к сожалению, в нарушение всех наших предварительных договоренностей о создании клубного кредита и оказании нам финансовой поддержки они не смогут нам ничем помочь. Мне показалось, что на меня вылили ушат ледяной воды! Ведь мы пообещали выплатить за Ottoman Bank $245 млн. $20 млн мы планировали взять из собственных фондов Garanti, а оставшуюся сумму надо было ждать от зарубежных источников, согласившихся оказать нам финансовую поддержку.

Мы перезвонили в USB, и наш разговор был достаточно жестким. Мы требовали, чтобы они при любом раскладе выполнили свои обязательства и стали участниками клубного кредита. В UBS нам ответили: «Наш отказ связан с изменением политической обстановки в Турции. Так и быть, мы будем участниками клубного кредита и согласны оказать вам некоторую помощь, но мы отказываемся заниматься организацией такого кредита, теперь это ваша обязанность!»

Пришлось немедленно отдать распоряжение финансовому подразделению, которое контролировало все наши зарубежные источники, занималось поддержанием связей с корреспондентскими банками и обеспечивало внешние кредиты, любыми способами раздобыть нужную сумму. В этом подразделении началась неистовая работа. В условиях полной политической неопределенности, царившей в Турции, нам во что бы то ни стало нужно было найти эти деньги! Если от $245 млн отнять ту часть, которую мы планировали выплатить из собственного кармана, да еще отнять долю USB, то оставалось найти «всего лишь» $200 млн; мы планировали разбить эту сумму на восемь равных частей и организовать финансовую помощь других банков, которые кредитовали бы нам по $25 млн.

Юридическая подготовка процесса велась полным ходом, а время шло. На основе принципов «должной добросовестности» продолжалась очень тщательная проверка всех документов и работы аудиторов Ottoman Bank. С одной стороны, мы ждали получения разрешения из Министерства финансов, а с другой – лихорадочно искали источник финансовой помощи. Этот чрезвычайно напряженный период продлился несколько месяцев. Финансовому подразделению удалось потихоньку отыскать нужные нам источники получения средств. Мы сами занимались организацией клубного кредита, и периодически я лично участвовал в этом процессе. Я не мог иначе, ведь на моих друзьях и коллегах лежала слишком тяжелая ноша.

Мы продолжали плотное сотрудничество с юристами-профессионалами из юридической конторы White & Case Томом Кристофером и Джаном Верди. Они работали очень эффективно и постоянно предупреждали меня о потенциальных юридических рисках. Каждый из них был профессионалом высочайшего уровня. Они докапывались до самых глубин любого вопроса, и сделанные ими выводы производили на меня глубокое впечатление. Мне постоянно следовало лично контролировать ход подготовительных работ и при необходимости прямо на месте принимать решения. Если моей компетенции не хватало, я звонил Айхан-бею и спрашивал его одобрения. Несколько раз с нашими юристами мы были в Голландии и там довели юридическую часть подготовительной работы до самого конца. Это был сложный, запутанный процесс, а не просто покупка банка. Представители организаций, владевших акциями Ottoman Bank, а также акционеры из Франции и Великобритании – все собрались в голландском офисе компании. Сделка должна была полностью соответствовать законодательству Турции, Голландии, Франции и Великобритании. Мы до последнего боролись за то, чтобы ни в одной из перечисленных стран не было субъектов, подлежащих налогообложению.