Рассвет возвестил восход солнца над этой частью земного шара, и Мамук остановился в прекраснейшем саду, чью землю беспрестанно орошают воды Ильсары и Аджалы, протекающие неподалеку от Багдада{173}. Чародей в его жалком птичьем обличье укрылся в густой листве деревьев. Он знал, что джинн из ларца защищает жилище Симустафы и потому ему не удастся проникнуть туда в каком бы то ни было виде. Пока солнце палило, чародей обдумывал, как найти того, кто послужит ему. И тут же ему помог случай.

Бедный садовник по имени Абаир работал поблизости от того места, где прятался маг, и тяжко вздыхал от усталости и жары. Мамук решил, что такой человек легко поддастся соблазнам в надежде на лучшую участь. А садовник этот едва перебивался с хлеба на воду да собирал под деревьями падалицу. Он складывал ее в корзинку и вечером относил своей жене и детям. Когда стемнело, он, как обычно, направился в город.

«У этого бедняка наверняка есть крыша над головой, — подумал Мамук. — Уговорю его пустить меня на ночлег, и я буду не я, коли он не станет послушным орудием в руках моих».

Чародей обернулся человеком и поспешил догнать садовника.

— Вечер добрый, Абаир, — сказал маг. — Немалого труда стоили тебе плоды, что ты несешь своей семье.

— Откуда тебе известно мое имя? — удивился садовник. — Кто ты, мил человек?

— Я знаю тебя не хуже, чем ты сам. Я назову каждое дерево в твоем саду и те, за которыми ты больше всего ухаживаешь. Я люблю простых людей и, когда путешествую, всегда останавливаюсь у них и не боюсь, что мне чего-то будет недоставать, ибо приношу всё с собою. Ничто не доставляет мне удовольствия, пока я не разделю его с тем, кто терпит нужду.

— Увы! — вздохнул Абаир. — Я был бы счастлив принять такого гостя, но у меня нет даже постели.

— Вот десять золотых, — сказал маг. — Возьми их и купи всё необходимое. Нет для меня большего наслаждения, чем помощь бедным, это мой секрет счастья, и я не боюсь, что кто-нибудь похитит его. Роскошь и изобилие ожесточают сердца богачей, и, пока простой народ добывает хлеб в поте лица, многим и многим жителям Багдада приходится возбуждать аппетит свой изысканными кушаньями Симустафы! Ты ведь знаешь, кто это?

— Да, господин! В Багдаде каждый бедняк знает этого благородного и доброго человека! Мы живем поблизости от него, хозяин часто посылает меня в его трактир с лучшими плодами нашего сада. Симустафа покупает их и при этом всегда одаривает меня.

За этим разговором они добрались до города, и Абаир вместе с гостем направился к своей жалкой лачуге.

— Жена, — сказал он, войдя в дом, — я привел этого доброго господина, и не спрашивай меня, как мы будем его принимать. Взгляни на руку мою, полную золота, я сейчас же куплю софу, и она останется у нас.

Мамук увидел два деревянных стула и стол, плохо одетых жену и детей. Печать нищеты лежала на всем, и он понял, что придется еще раскошелиться.

— Абаир, — обратился маг к бедняку, — я люблю делать добро. Вот еще два золотых, купи то, чего не хватает в доме, поразмысли хорошенько, возьми всё, чтобы и тебе, и мне угодить.

Бедному садовнику при виде такого богатства подумалось, что это не иначе как сон. Возблагодарив Провидение и Великого Пророка, он отправился за покупками.

Жена кинулась подметать, желая придать своей лачуге хотя бы видимость чистоты.

— Позволь мне самому это сделать, — попросил Мамук. — Предоставь уборку мне, я хочу помочь. А ты тем временем купи платья для себя, мужа своего и детей, вот двадцать мелких монет, никто на них внимания не обратит, а ты не говори, откуда они у тебя. Проболтаешься, и я тут же уйду. Добро, которое я делаю, теряет для меня свою цену, как только о нем становится известно. А о еде подумаем, когда вернется твой муж.

Жена Абаира повиновалась, твердо решив сохранить до поры до времени столь важный секрет: слишком долго она стыдилась бедности своей, чтобы хвастать чужим благодеянием.

Вскоре оба вернулись. Садовник немало удивился, заметив, как преобразились его дом и семья. Виновник счастливых перемен сел за стол вместе с хозяевами и, казалось, радовался делу рук своих. На самом деле Мамук думал только об успехе своего замысла, о том, как ловко он обманул этих доверчивых, честных людей, которые принимают его за благодетеля.

Пришло время ложиться. Абаир с женой крепко уснули, а египтянин глаз не сомкнул, думая, как похитить сокровище у индийского царевича. Благодаря колдовству Мамук знал, что каждую ночь царевич наслаждается любовью в объятиях своей прекрасной жены. Ах, как было бы удобно застигнуть его в этот час! Но джинн из ларца охранял Симустафу и Ильсетильсону, да и бдительная Сетель Педур Джинатиль защищала их от опасностей всякого рода.

Магу стало невмоготу сидеть в четырех стенах, он снова обернулся неясытью и принялся кружить около трактира Симустафы. Но в каком бы виде он ни явился, на всех подступах к дому его ждали преграды, везде его подстерегала смерть неминуемая. Страх обуял чародея, и он вернулся к Абаиру, желая успокоиться.

Главным для Мамука было завоевать всецело доверие садовника, чтобы тот исполнял любые его желания. И злодей снова принял человеческий облик.

На другой день маг пошел вместе с Абаиром в сад. Он побеседовал с бедняком о его ремесле, преподал некоторые уроки, разделил с ним скромный полдник и утолил жажду из одного с ним источника.

— Прекрасный сад, — заметил Мамук. — Он дает неплохие плоды, но, если бы он принадлежал тебе, я вырастил бы здесь такие фрукты, что сам халиф не захотел бы никаких других.

— Увы! — отвечал Абаир. — У меня есть только два деревца: одна яблоня и одна груша, родом из Индии. Я посадил их на маленьком клочке земли рядом с домом, но, похоже, наши края им не подходят — их плоды никогда не вызревают.

— Обещай держать язык за зубами, и я помогу тебе, — сказал чародей. — Мы всё сделаем сами, пусть жена и дети твои ничего не знают. Деревья принесут плоды, как если бы по-прежнему росли в Индии на самом ярком солнце. Но малейшая неосторожность может всё испортить, и потому мы