— Ну все, — обрадовал Джейк Нэнси, — можно праздновать! — Этим они и занялись, а после, когда уже лежали в постели, он признался: — Я думал, так никогда мне шанс и не представится.

Спустя полмесяца, все еще не веря своему счастью, Джейк полетел в Израиль искать натуру, а заодно, если получится, и разузнать что-нибудь о Всаднике; может быть, откопать его израильскую жену, предположительно обитающую где-то в кибуце.

Самолет сел, и уже на трапе Джейка окутали дурманящие ароматы, ослепила яркость и голубизна; всего шесть часов назад расставшийся с лондонскими гуммозными тучами, Джейк воспарил. Это же Эрец Исроэл! Сион! Забросив чемодан в номер «Гарден-отеля» в Рамат-Авиве[243], присел к столику у бассейна пропустить стаканчик. Вокруг повсюду загорали немолодые туристы, стоптавшие ноги по экскурсиям. Среди них мистер Купер. Дородный, забронзовевший мистер Купер в надвинутой на глаза бейсболке, отгоняя мух свернутой в трубочку газетой, глубокомысленно разглядывал собственные ступни — сожмет пальцы ног, разожмет… В кресле расположился вольготно, глядит хозяином.

— Откуда приехали? — спросил он Джейка.

Джейк сообщил.

— А-га. И надолго сюда?

— На недельку. Ну, может, дней на десять.

— Дольше, стало быть, нет возможности. Это же Израиль! Чудо! Так вы, мистер Херш, бизнесмен? И какой у вас бизнес?

— Мусорный.

Ранним утром к Джейку в бунгало постучал коридорный: пришел полковник Эйтан, израильский партнер Лу Каплана. Кряжистый и мускулистый, с суровым, продубленным всеми ветрами лицом. Одет буднично.

— Шалом, — сказал он.

Мимо прошествовал мистер Купер с женой, одетой в коротенькие цветастые брючата.

— Ну что, мистер Херш, остаться здесь насовсем еще не решили?

— А вы?

— Ну, я-то слишком стар. Так что просто езжу сюда сорить деньгами.

Кинув на него презрительный взгляд, Эйтан пожал плечами. И только когда Джейк сел к нему в «форд»-универсал, Эйтан буркнул:

— Интересно, как звали этого человека прежде, когда он еще не был Купером?

— А вас, — ему в тон спросил Джейк, удивляясь собственной злости, — когда вы еще не были Эйтаном?[244]

— Вы скоро поймете: мы здесь уже не те евреи. Мы новые. Мы восстановили в евреях достоинство.

Проехали Рамлу, и дорога пошла петлять, то забираясь вверх, то ныряя в низину, вверх и вниз, пробираясь через каменистые горы, везде, где только можно, возделанные. Словно естественные выходы скальных пород, между холмами возникали разоренные арабские деревушки. На поворотах узкой крутой дороги у обочины попадались остовы бронированных грузовиков. То вдруг мелькнет сухой венок на почерневшей раме, то груда камней, обозначающая место, где водителя, запертого в кабине горящего грузовика, настигла мучительная смерть. Эти руины, разбросанные вдоль дороги, оставлены как памятник всем тем, кто погиб, преодолевая блокаду Иерусалима во время Войны за независимость, когда стратегические высоты Баб-эль-Вада и Кастеля (сперва древнеримского форта, впоследствии замка крестоносцев), господствующие над ближними подступами к городу, были в руках Арабского легиона[245].

— Кстати, послушайте, Эйтан, — ощутив вдруг неловкость, сказал Джейк, приходя во все большее смущение, — вы сами-то читали триллер, по которому будет фильм?

— Да.

— В сценарии все будет по-другому. Хочу, чтобы вы знали: я бы не поехал в такую даль ради того, чтобы изготовить вульгарную поделку.

— Мы нуждаемся в иностранной валюте, — уклончиво отозвался Эйтан.

Джейк рассказал Эйтану, что его двоюродный брат Джо Херш, которого некоторые называют Джесси Хоупом, тоже участвовал в первой арабо-израильской войне и даже, может быть, сейчас находится в Израиле, вот только Джейку неизвестно, где именно.

— Ну, страна у нас маленькая, но всех-то я ведь не знаю. Попробуйте через Ассоциацию американцев и канадцев в Израиле.

Но от клерка из Ассоциации никакого толку добиться не удалось.

— Половина англо-американских евреев, которые сюда приезжают, — сказал тот, — через два или три года покидают страну. Почему? Давайте смотреть правде в глаза: большинство из них происходят из довольно зажиточных семей, а поселиться здесь значит существенно снизить свой жизненный уровень. Другие начинают скучать по родным и близким. По мамочке, например.

— Вот это, — со значением ответствовал Джейк, — для Джо Херша проблемой никогда не было.

Увы, в Ассоциации никаких сведений не оказалось. Ни о нем, ни о его жене.

Во вторник Джейк поехал с Эйтаном в Акру смотреть возможные места для съемок. Арабский рынок: вонючие узкие улочки, над которыми поперек растянуты старые мешки — они дают тень, как для продавцов, так и для покупателей. Ослы, куры и козы сонно бродят по лабиринту ларьков и прилавков. Товары на прилавках жалкие: ржавые ключи от старинных замков, линялые ситцевые платья, рваные башмаки. По грязи носятся босоногие мальчишки. Повсюду мухи.

— Так жить их никто не заставляет, — упреждая вопрос Джейка, сказал Эйтан. — Многие из них владеют собственностью. А деньги зарывают в кувшинах в землю. Да ведь и нет на свете никаких «арабов». Ну что, например, общего у араба из Каира с иракским бедуином?

— Может быть, Иерусалим? — рискнул предположить Джейк.

— Общего между арабами только то, что они мусульмане. А мы должны научить их, показать, что это не так уж и плохо — быть арабом в Израиле.

— А может быть, — сказал Джейк, — проблема в том, что то, чему они хранят верность, находится вне их страны. Все равно как у моего нового приятеля мистера Купера.

В канадском посольстве сведений о Джозефе Херше не оказалось.

В среду с утра Джейк с Эйтаном поехали в Беэр-Шеву посмотреть отель «1001 ночь», тогда еще не достроенный. Примерно в получасе езды от Тель-Авива их универсал покатил через ухоженную, цветущую местность. Затем совершенно неожиданно оказалось, что они едут по пустыне.

— Здесь наша территория сто с гаком километров в ширину, — сказал Эйтан. — Когда-нибудь она станет нашей житницей.

Наконец машина остановилась в окрестностях Беэр-Шевы. Сощурясь от несомого ветром песка, Джейк с интересом рассматривал огромное здание, вырастающее, казалось, прямо из пустыни. К ним поспешил владелец, некий господин Ход.

— Я оборудую здесь лучший отель в Израиле, — сообщил он. — У нас будут площадки для гольфа, горячие источники, фонтаны — все, что положено. Скоро нам сделают самую большую неоновую рекламу в стране: «ОТЕЛЬ 1001 НОЧЬ». Я даже организовал общество под названием «Сыны 1001 ночи».