– Брундизий настоящая крепость! Гарнизон, ворота, готовность к длительной осаде – все это уравнивает наши с римлянами шансы, – пыхтел он. – Что скажете? Тирн? Спартак? Ставлю свой суточный паек, что Красс не сунется к стенам Брундизия дотемна!

Глупо было спорить с Рутом, во многом он говорил правильные вещи. Я не мог знать намерений Красса, поэтому в отличие от разгорячившегося германца не был готов спорить на свой суточный паек. Недостающим звеном в логической цепочке, из-за которого она не могла замкнуться, был один маленький, но немаловажный фактор. Его-то я и озвучил.

– Рут, милый Рут, мне действительно хочется поверить в каждое слово, сказанное тобой, но я не могу этого сделать по одной простой причине! – Я устало вздохнул.

– Не томи, Спартак!

– Я успел изучить Красса и могу с уверенностью сказать, что проконсул наплюет на всех, пожертвует каждым, лишь бы только достичь цели! Все, что интересует Марка Лициния, – бесконечные могущество и власть, которые здесь можно получить только грубой силой. И скажи мне, гопломах, зачем тогда Красс вступает в переговоры с нами?

Рут гулко выдохнул.

– Честно? Я понятия не имею, Спартак, – признался он.

– А я скажу тебе, зачем он затеял всю эту игру, – продолжил я. – Ты совершенно не берешь в расчет проконсула Марка Варрона Лукулла, войско которого в самое ближайшее время высадится в порту Брундизия…

– Для Красса крайне нежелательно делить лавры победителя восстания с кем-либо еще, тем более с Лукуллом, старший брат которого Луций такой же напыщенный и набитый золотом олух, как сам претор! – вскрикнул Тирн, перебивая меня.

– Если претор, конечно, хочет сохранить имеющийся у него политический вес в Республике, – охотно подтвердил я. – К чему я веду? Марк Лициний прекрасно осознает, что если попытка взять Брундизий штурмом провалится и перерастет в осаду, то вмешательство Лукулла станет неизбежным. Как все это будет выглядеть со стороны? Красс вместе со своим объединенным войском сломает о стены Брундизия зубы, тогда как с появлением Лукулла город падет! Именно Лукулл в таком случае предстанет перед лицом сената победителем рабского движения и получит если не триумф, то овации. Этого и боится Красс. Все это очень вероятно, вы сами не раз твердили о крепких стенах Брундизия, которые не так уж и просто взять, даже имея с собой огромное войско!

Тирн захлопал в ладоши.

– Так вот почему он шлет своих послов! – расхохотался он.

– Не удивлюсь, если он предложит нам капитуляцию теперь уже совершенно на других условиях. Возможно, он даже согласится распустить нас, кому-то предложит статус римского гражданина и землю в провинции! Но! – Мои глаза сверкнули, полные боли и ненависти. – Их можно было бы принять, когда среди нас все еще были дети, женщины и старики! Я готов был бы что-то обсуждать, когда в моем войске все еще были Икрий, Тарк и Ганник с тысячами ныне покойных восставших! Сейчас же переговоров не будет! Я обещал своим полководцам, что наше дело умрет с последней смертью вышедшего на поле боя гладиатора!

– Так тому и быть, брат! – вскричал Рут.

– Так тому и быть! – повторил слова гопломаха Тирн.

Пока я говорил свою пламенную речь, на горизонте появилась еще одна группа легионеров, которая несла с собой белый флаг. Теперь уже не получив никакого на то приказа, Рут без колебаний вытащил из колчана стрелу, натянул тетиву, долго целился, ожидая, когда расстояние сократится и он сможет произвести выстрел. Через минуту уже второй по счету посол рухнул наземь. Я положил руку на плечо гопломаха и крепко сжал.

– Думаешь, они пошлют третьего, Спартак? – спросил Рут.

Я пожал плечами и усмехнулся.

– Если пошлют, ты знаешь, что делать!

Я принял твердое решение. Все переговоры остались в прошлом. Красс должен был это понимать. Кровь можно смыть только кровью. Наша же рана была глубока. Пока что я все еще не знал, что мне делать и как поступать дальше. Наверное, самым правильным было действовать по ситуации. Верное решение должно было прийти само по себе. Я подозвал к себе Тирна.

– Собери разведгруппу и отошли к лагерю римлян!

Тирн закивал.

– Когда появится информация, в любое время суток доложишь лично мне!

Молодой галл окликнул кого-то из караульных. Я уже не слушал, о чем шел их разговор, уставился на горизонт, где в постепенно рассеивающейся утренней дымке виднелись очертания римского лагеря. Часть войска заняла позицию лицом к стенам Брундизия, охраняя строящийся лагерь на случай, если нам придет в голову внезапно атаковать. Остальные с головой погрузились в строительство лагеря, который следовало возвести дотемна. Возводили ров, земля ссыпалась рядом, образуя высокий вал, который укрепляли камнями. Тут же строился частокол. За линией укреплений появились первые палатки. Нет, римляне отнюдь не собирались наступать на Брундизий. Странно, очень и очень странно, а также не похоже на того Красса, которого я прежде знал. Проконсул оттягивал час битвы, но при этом опасался прибытия третьей, крайне нежелательной силы. Красс темнил и играл в одну ему понятную игру. Как бы то ни было, в ответ на действия проконсула я найду противодействие. Флота Лукулла все еще не было на горизонте, а значит, время играло на руку именно мне. За крепкими стенами гарнизона я чувствовал себя спокойно и уверенно. Я все еще не имел твердого представления о том, как буду действовать дальше, но знал, что своими действиями Марк Лициний подскажет мне мой следующий шаг. Оставалось дождаться разведчиков, если, конечно, к этому времени на горизонте не появится Марк Варрон Лукулл, который в один миг перевернет все с ног на голову.

Пока же у меня было несколько часов на то, чтобы подкрепиться и продолжить свой прерванный сон.

* * *

Я почувствовал, как кровь прилила к моим вискам. Стало не по себе, потемнело в глазах. Стали ватными ноги, показалось, еще чуть-чуть, и колени подогнутся, а я завалюсь на пол. Я коснулся стола, борясь с наваждением.

– Ты в порядке, Спартак? На тебе нет лица!

Рут подбежал ко мне и попытался коснуться моего локтя, но я раздраженно отдернул руку, не дав гопломаху даже прикоснуться к себе.

– Отставить, боец! – прорычал я.

Чувствовал я себя действительно паршиво и валился с ног от усталости. Последнюю неделю я спал в лучшем случае по три часа в сутки, зачастую на ногах, что не могло не сказаться на общем самочувствии скопившейся усталостью. Понадобилось собрать все свои силы в кулак, чтобы взять себя в руки. Я не отпустил край столешницы, все же опасаясь, что мне может стать дурно вновь.

– Повтори, что ты сказал сейчас! – приказал я одному из разведчиков, которые вместе с Тирном и Рутом явились ко мне ровно через три часа, как я покинул гарнизон и тут же завалился спать беспробудным сном. – Повтори свой доклад.

– Спартак, он не разведчик, он начальник разведгруппы, которая ходила к лагерю, лично там его не было! Корг только лишь пересказывает донос! – поспешил успокоить меня Тирн, который три часа назад получил от меня приказ собрать разведгруппу и был в ответе за результат.