Ключевым понятием для описания стратификации общества у Базальи, как и у других антипсихиатров, является власть. Власть – это основное достояние общества, к которому оно подпускает некоторых своих членов, это то, благодаря чему общество поддерживает свое существование и осуществляет регулирующие функции. Отношения власти реализуются благодаря насилию и исключению. «Насилие и исключение, – пишет Базалья, – лежат в основе социальных отношений нашего общества. Распределение насилия зависит от потребности тех, кто обладает властью замаскировать и сокрыть его, для этого создаются институции, начиная от патриархальной семьи и публичных школ и кончая тюрьмами и лечебницами. Насилие и исключение оправдываются как то, что необходимым образом сопровождает реализацию предписываемых законом образовательных задач (семьи и школы) или регулятивных функций (тюрьмы и лечебницы)»[395].

Базалья вписывает проблему психического заболевания в широкую перспективу идеологии отклонения и представляет ее как одну из важнейших проблем капиталистического общества. Традиция насилия и исключения – это давняя традиция европейской истории и европейского общества, всегда основанного на разделении между бедными и богатыми. Это исключительно экономическое разделение во все времена приводит к появлению ложных дихотомий – «хорошее и плохое», «здоровое и больное», «приемлемое и недопустимое». Только насилие, на его взгляд, заставляет общество производить эти дихотомии, и это насилие реализуется на всех уровнях социальной системы.

Базалья подчеркивает, что понятие нормы и отклонения тесным образом связано с идеологией производства и логикой капиталистического общества. Носители отклонения, как правило, не поддерживают ценности капиталистического общества и поэтому вытесняются на его окраину. «Чернокожие, психически больные, девианты и бедняки, все они представляют различные формы одной и той же проблемы»[396], – указывает он. И это неслучайно, что психиатрическая больница как социальная институция появляется с началом промышленной революции. Она является продуктом отделения производительного населения от непроизводительного. В такой ситуации свобода становится прерогативой лишь тех, кто работает и производит. Так Базалья формирует один из важнейших концептов своего творчества – концепт ненормативного большинства, развитие которого наиболее последовательно представлено в его одноименной работе 1971 г.

В современном обществе, как он отмечает, понятие отклонения несколько смягчается именно вследствие смягчения идеологии производства. Во-первых, одна из форм производительности открывается в самой болезни, поскольку рассматривающие болезнь институции включаются в производственный цикл. Во-вторых, производство постепенно принимает форму социального контроля, и так болезнь подпадает под его юрисдикцию. В-третьих, человек больше не рассматривается как обладатель мышечной силы, поэтому стандарты для рассмотрения его поведения смягчаются, и развивается терпимое отношение к психическим отклонениям. Тем не менее, проблема до сих пор остается. Поскольку общество с помощью идеологии поддерживает свою целостность (для Базальи институции – один из самых мощных механизмов социальной интеграции), проблема будет актуальной еще долго: «Бедность стала индустрией. И это вопрос внутренней колонизации с различными тактиками одной и той же стратегии: сохранение общего экономического статус-кво»[397].

Более того, промышленно развитые общества, как, например, Америка, уже не могут довольствоваться контролем посредством изоляции, поскольку вместе с обилием товаров они производят и обилие противоречий. Институции здесь перестают быть исключительным инструментом контроля, хотя и продолжают существовать. Появляются новые, более мягкие средства: профилактика, ранняя диагностика, медицинский сервис, медикализация поведения и проч. Вспомним, что именно о таких средствах контроля говорит Томас Сас, когда обсуждает тотальность фармакратии в Америке.

Поскольку социальные институции уже не являются единственными средствами контроля, они могут быть частично преобразованы: реорганизованы, модернизированы, их репрессивный характер может стать менее открытым. Однако, по Базалье, модернизация бессмысленна, социальные институции как средства контроля могут быть только упразднены. «Не имеет значения, – подчеркивает он, – усовершенствованы ли пытки или нет, реальные ли цепи или символические, как в технически более развитых странах. Цель всегда состоит в том, чтобы защищать доминирующую группу, разрушая все, что противоречит социальному порядку»[398].

Сам переход к закрытым формам власти в современном обществе, по Базалье, связан с появившейся возможностью делегирования функции насилия: от общества и государства к посредникам. Делается это для того, чтобы обойти противоречия, возникающие при открытой демонстрации насилия. Посредники через обходные формы технического насилия способствуют реализации власти и творят новых отверженных и изгоев. Базалья указывает: «Задача этих посредников состоит в том, чтобы посредством технологизма мистифицировать насилие, при этом не изменяя его настоящей природы. Они заботятся о том, чтобы те, кто подвергается насилию, приспособились к нему и уже не могли развить сознание, которое позволило бы им повернуть насилие против своих правителей. Их задача в том, чтобы отыскать новые формы отклонения, которые прежде считали нормой, и таким образом расширить основания для исключения»[399].

Современное капиталистическое общество переходит к цивилизованным формам насилия. Именно это имеет в виду Базалья. Насилие никуда не исчезает, просто на место грубым формам его реализации приходят замаскированные и едва заметные формы: на место кнуту приходит лечение. Главное – чтобы в насилии исключенный больше не мог распознать насилие, главное, чтобы он думал, что это он виноват в том, что с ним проделывают и проделывают для его же блага. Это позволяют обществу сделать и многочисленные посредники – социальные психиатры и психотерапевты, социальные работники и индустриальные социологи – новые администраторы насилия. «Их задача, обозначенная как руководство и терапия, заключается в том, чтобы адаптировать людей к принятию ими положения “объектов насилия”. Пути адаптации могут быть разными, но единственной реальностью, которая допускается, является насилие»[400].

Более детально проблему посредников в реализации власти правящего класса Базалья обсуждает в серии публикаций конца 1960 – начала 1970-х годов. Одна из центральных статей при этом – статья «Преступления мирного времени», опубликованная в одноименном сборнике под редакцией Базальи и Франки Онгаро Базальи, где были собраны работы виднейших интеллектуалов того времени – Фуко, Хомского, Лэйнга, Саса и др., в которых обсуждалась проблема власти. В своей статье Базалья развивает идеи А. Грамши о роли интеллигенции в осуществлении власти правящего класса и рассматривает эту роль на примере психиатров как специалистов-практиков.