– Нам пора, – сказала, поднимаясь. – Я ожидаю скорого пополнения коллекции работ миссис Меррик, и как только драгоценности прибудут, дам вам знать.

– Весьма благодарна.

Настроение Линдси заметно поднялось – провожая гостей, она выглядела много более радушной, чем когда приглашала в дом. Что ж, подумала Зоя, когда нет других радостей…

Она уселась за руль, подождала, когда подруга устроится на своем месте и закроет дверь, и сунула ключ в зажигание.

– Ну и каков результат обыска? – полюбопытствовала Аркадия. – Мне показалось, что нулевой.

– Вот именно, – с досадой кивнула Зоя. – А я была почти на сто процентов уверена, что именно Линдси…

Она придержала язык, не желая обнаруживать степень своих опасений даже перед близкой подругой. Паниковать было не в характере Аркадии, и она не одобряла паники у других.

Однако между друзьями не всегда и не все нуждается в словах.

– Ты вовсе не помешалась, не дури, – спокойно заметила Аркадия.

– Тогда помешался кто-то другой, – угрюмо буркнула Зоя. – Остается выяснить, кто.

Ночью Зоя оказалась в Занаду…

Она снова шла по бесконечному коридору, только на сей раз, это был коридор отделения Н. Двери, что сменяли одна другую, были все на одно лицо, и ей предстояло разыскать ту, из-за которой тянулись нити темной паутины.

Внезапно она сразу ощутила их, эти клейкие нити, и, преодолев естественное отвращение, оттеснив страх, последовала за ними, как за путеводной нитью.

Густота их быстро росла по мере приближения к источнику.

«Стой! Не ходи дальше! Ты не выдержишь!»

Но выбора не было, и Зоя это знала. Потому что страх виной всему. Страх не позволяет увидеть иные горизонты.

Наконец она у двери, за которой ощущается биение черного сердца. Дрожащая рука тянется отворить ее.

И тут в глаза Зое бросился номер на двери…

Она проснулась с криком, одновременно оглушительным и безмолвным, вся в поту, неудержимо дрожа.

Потому что палата номер 232 была ее палатой.

Итан спал – и, слава Богу. Она ухитрилась не разбудить его.

Отбросив одеяло со своей стороны, Зоя свесила ноги с кровати и попробовала встать, но новая волна дрожи была такой сильной, что почти сбила ее с ног. Обхватив себя руками изо всех сил, она сделала шаг. И еще. И еще.

Подняв со спинки стула халат, набросила и принялась красться прочь из спальни. В гостиной остановилась у окна и невидящим взглядом уставилась на предрассветное небо.

Что же, и дальше притворяться, что все в порядке? Хватит и того, что она сумела дурачить себя эти несколько прошедших недель. На ней лежит вина, тяжкая вина, как на любом, кто таит от любимого истину из страха, что это поставит точку на любви.

Лгать можно и молчанием.

Лгать можно тем, что вместо полной правды предоставляешь отредактированную версию.

Итан заслуживает того, чтобы знать все.

Слезы обожгли глаза. Зоя заморгала. Если то, что видится ей в кошмарах про Занаду, и есть правда, она найдет в себе силы отказаться от Итана. Так будет честнее.

Она поступит честно и тем самым разобьет себе сердце.

Но дальше молчать нельзя. Утром. Она скажет правду утром. Например, за завтраком. Это ведь небольшая отсрочка – ведь уже почти утро.

Слезы навернулись снова, и на этот раз часто покатились по щекам. Зоя отерла щеки рукавом халата.

– Ну что? На этот раз ты скажешь, в чем дело, или опять ограничишься отговоркой?

Она отшатнулась, схватившись за сердце, потом медленно повернулась. Итан, в одних брюках, стоял в темном проеме двери.

Шлепая босыми ногами по линолеуму, он приблизился медленно, как бы боясь спугнуть ее. Остановился, не доходя пары шагов.

– Завтрак…

– Еще рано.

– Я собиралась сказать тебе за завтраком.

– Сказать что?

Ну вот, беспомощно подумала Зоя, настал час ступить на раскаленные угли.

– Ах, Итан!..

– Понимаю. Ты хочешь со всем покончить. – Он яростно взъерошил волосы пальцами. – Такие вещи надо обсуждать достойно, за столом, как принято между цивилизованными людьми. Знаешь, Зоя, я ценю твою деликатность и благодарен за попытку соблюсти приличия, но ты ничего мне не должна. Не обязана лезть вон из кожи ни для того, чтобы этот брак продолжался, ни для того, чтобы красиво поставить на нем точку, поэтому можешь, сказать все как есть, и прямо сейчас.

До нее, наконец, дошло, о чем речь. Потрясенная до глубины души, Зоя вскинула руки в знак протеста:

– Не говори так! Даже и не думай! Это не правда, не может быть правдой, ни на единый миг! Я люблю тебя, как никого никогда не любила и даже не думала, что могу! Буду любить до скончания века, что бы ни случилось!!!

– И тем не менее?.. – поощрил Итан, когда она запнулась.

Зоя собралась с духом – или, по крайней мере, сделала такую попытку.

– Есть серьезная опасность, что я схожу с ума, в буквальном смысле слова, и не хочу, чтобы ты оставался женат на женщине психически ненормальной.

Наступило зловещее молчание.

– Давай-ка сначала и помедленнее, – наконец сказал Итан.

– Ты все прекрасно слышал и все понял. – Зоя уселась на диван и крепко обхватила колени руками.

– Ты, в самом деле, думаешь, что…

– В самом деле. – Она судорожно втянула воздух. Звук был такой жалобный, что она приказала себе сосредоточиться на чем-нибудь, отвлечься – и впилась взглядом в орхидею в вазе у окна. – Долгое время я пыталась убедить себя, что паутина, на которую наткнулась в библиотеке «Мечты дизайнера» и у Аркадии, была оставлена кем-то вроде Джона Бранча или Линдси Войл. Но это самообман. Теперь я знаю, кто там наследил.

– Ты сама? Интересно, путем, каких умозаключений ты пришла к этому выводу?

– Это возможно, Итан, и шансы велики. В точности, как и те двое, я бывала в том и в другом месте. Отсюда следует…

– …что это чушь собачья. Притянуто за уши.

– Итан! – Зоя отвела, наконец, взгляд от золотисто-розовых лепестков. – Я знаю, что ты не веришь ни в психотропную энергию, ни в парапсихологию, ни вообще в сверхъестественное. Но если ты готов списать все со счетов, я не стану этого делать, потому что я-то верю.

– Вот что, давай пойдем другим путем. Забудем на время о том, во что я верю, а во что нет. Представим, что я верю во все то, во что веришь и ты, – просто ради эксперимента. При таком раскладе, Зоя, в твоих рассуждениях имеется упущение, и притом весомое.