– Удвойте охрану у дверей девчонки. И я увеличиваю вознаграждение за голову её отца!

Это он обо мне?! В смысле, а почему именно за голову? Что, просто пленённым я уже не котируюсь? Ни в плане выкупа, ни из человеколюбия? Ну-ну, тогда вы сами напросились…

Я никогда не был таким уж религиозным, а теперь верные слуги инквизиции будут у меня на особом счету. Все. А отец Лоренцо – первым именем на первой страничке самого чёрного списка, крупными буквами. Обычно подобные долги за мной не застревают.

Я осторожно спустился вниз и вышел через тот же камин в свою комнату. Снял со стены топор, насыпал в один карман свинцовых шариков, в другой – стальной «чеснок» и рванул дверь. На меня чуть не упал крепкий невысокий монах, видимо подкрадывающийся со стороны коридора. Одним ударом в грудь я припечатал его к стене.

– Вы хотите моей смерти, сир? – простонал бедняга, пытаясь откинуть капюшон с лица.

– Седрик? – Я успел остановить замах топора и чудом не убить старого друга. – Хотя какого ещё Одина на ёлке… Да, я хочу тебя убить! Что ты тут натворил? Почему в замке монахи? Где моя дочь и как ты позволил им сжечь моего родственника?!

– Сэра Эда уже сожгли?

– Ну ещё нет, однако это не снимает с тебя вины и не отменяет всех моих вопросов!

– А вы можете пять минут выслушать меня, не перебивая и не размахивая топором? – надулся бывший крестоносец, и я чуть ослабил удила.

– Рассказывай.

Пересказывать весь его эпос в деталях не вижу ни смысла, ни интереса. Захотите представить – попробуйте сами построить монолог из одних вопросов, а я посмотрю, что у вас получится. Вкратце же история, рассказанная Седриком, не очень-то отличалась от моих собственных предположений. Отец Лоренцо прибыл в замок ранним утром, с ним была небольшая свита в двадцать монахов. Естественно, их впустили, но проверили на предмет оружия. Полчаса спустя следом за отцом Лоренцо прибыла вторая группа, человек пятьдесят, и тоже безоружные. Пустили и их. Опомнились, лишь когда монахов стало слишком много и неполную дюжину моих наёмников попросту задавили массой. А вскоре прибыли ещё десять братьев с повозкой, и вот уже в ней лежало всё: мечи, кольчуги, копья, арбалеты. И так замок Кость почти бескровно перешёл в загребущие руки церкви.

– Где наши люди?

– А то вы не догадываетесь? – Седрик изобразил из четырёх пальцев решётку.

Понятно, сидят в наших же подвалах.

– Понятно. Как тебе удалось сбежать?

– При почти сотне монахов в замке кто же обратит внимание ещё на одного?

Тоже вполне логично, я мог бы и сам догадаться. Эд и Хельга, выйдя из фрески в коридоре, просто не сразу оценили ситуацию. Отец Лоренцо лично сопроводил мою дочь в её комнату и только потом дал приказ взять бывшего бога. Кудрявый сын Асгарда бился как лев, а в рукопашной схватке один он стоил троих, а то и четверых. Но уж никак не двадцать тяжёлых, откормленных бойцов святой инквизиции. Его повязали и засунули в отдельную темницу, туда, где мы держали белого цверга.

Зачем отцу Лоренцо была нужна моя Хельга, Седрик не знал. Смысла захвата замка Кость не понимал, как и я, но, несомненно, серьёзные причины для всего этого были. Церковь в наше время не особо церемонится с отступниками, однако и нечасто идёт на прямые военные действия. А в данном случае это была именно война!

– Что прикажете делать, сир? Как будем возвращать историческую справедливость, свободу и независимость?

– Пока не знаю, – честно признался я, скрипя зубами от бессилия. – Но у нас есть союзники. И кое-чем мне тоже надо с тобой поделиться. Слушай…

Через пару минут старый воин, не задавая лишних вопросов, уже топал по тайному ходу за камином наверх, в ту самую смотровую башню. С собой у него было два облегчённых арбалета и колчан коротких арбалетных болтов. Вещь простая и убийственно функциональная: с двадцати шагов такая металлическая стрела пробивает любые доспехи, а Седрик – опытный стрелок.

Теперь второй вопрос: где моя дочь?!

Я вышел из своей комнаты, аккуратно прикрыл дверь и, осторожно пройдя по коридору, вышел к лестнице на второй этаж. У прохода лежало обнажённое тело монаха с шишкой на макушке и длинным мечом, завёрнутым вокруг его шеи. Угу, я коснулся его запястья, пульс есть. Считай, повезло, мужик…

– Спасибо, Дана, я уже иду!

Пока добежал до комнаты Хельги, мне пришлось через двух монахов перелезть, а через троих перепрыгивать, таких толстяков обходить дольше. Все с одинаковыми травмами головы и приведённым в негодность оружием. Как всё-таки приятно, что отец Лоренцо плохо знает наш замок и сейчас очень занят у леди Мелиссы. Основная масса монахов-воинов без его разрешения по жилым помещениям не бродила, тусовалась во дворе и на стенах. Это правильно, разумно и дальновидно с любой точки зрения – ни один главнокомандующий не отдаёт плоды своей победы на разграбление солдатам, пока не напробуется сам. Думаю, что несколько человек охраняют пленников в подвале, а так слоняться без дела по пустому замку кто им разрешит…

У дверей комнаты Хельги лежали сразу четверо охранников в рясах. Чувствовалось, что с организацией сопротивления они не очень-то спешили. В самом деле, чего волноваться, когда вас четверо, а из-за угла выглядывает роскошная брюнетка в лёгком красном сарафане? Мужчины есть мужчины, увы, сам иногда такой же…

– Девочки, к вам можно? – осторожно постучал я.

Засов отодвинулся, и моя растерянная малышка впустила меня в свои апартаменты. Прямиком к лежащему на полу телу красавицы-дампир…

– Пап, я не нарочно! – Хельга повисла у меня на шее, чуть не плача. – Я же не знала, что это Дана, ну и…

– Чем ты её? – тихо спросил я.

– Тазиком для умывания, – всхлипнула моя дочь. – Па, она будет жить?

Я присел на корточки, внимательно осмотрел здоровущую шишку на затылке бесчувственной (не в этом смысле!) Даны, перевёл взгляд на почти вывернутый наизнанку медный таз и тяжело вздохнул.

– Скорее всего, да…

– Ой, а я так испугалась!

– Но не факт, что полноценно. После такого сотрясения мозга вполне может остаться дурочкой на всю жизнь…

– Ой, мамочки-и, я не хотела-а!

– Давно ты её?

– Минут пять как. – Хельга опустилась рядом на колени. – Я её и обмахивала уже, и водой в лицо брызгала, и искусственное дыхание… нет, только собиралась. Пап!

– Чего? – не понял я.

Моя взрослая дочь торжественно положила мне руку на плечо, твёрдо глядя в глаза.

– Ты должен сделать ей искусственное дыхание!

– Почему я? Ты её стукнула, ты и делай.

– Пап, ну не могу же я… с женщиной рот в рот, бе-э-э?! Вдруг она очнётся и что подумает?

– Да что она может подумать?

– Что я не такая! А я… нормальная! Па, ну давай ты, ну пожалуйста-а!