— В этой пещере ее спрятал Гитлер. Мне надо было удостовериться, поэтому я здесь.

— Удостовериться в чем?

— Ты знаешь интересы Лоринга. Он ищет ее, как и Фелльнер. Просто нам повезло иметь информацию, которой нет у тебя.

— Какую, например?

— Ты знаешь, что я не могу сказать. Это против правил.

— А пытаться убить меня — по правилам? Что происходит, Сюзанна? Это не простая охота.

— Давай заключим сделку. Вернемся в твой номер. Поговорим после. Обещаю.

— Мне сейчас не до любви.

Но ее слова произвели желаемый эффект. Рука вокруг ее горла ослабла настолько, что ей удалось оттолкнуться от стены и сильно пнуть его коленом в пах.

Кнолль согнулся от боли.

Она ударила его снова между ног, направив носок своего ботинка в сложенные руки. Ее противник упал на мостовую, и она бросилась прочь.

Парализующая боль пронзила Кнолля, и слезы брызнули из глаз. Сучка опять это сделала. Быстрая как кошка. Он расслабился только на секунду, чтобы перехватить руку, и ей этого хватило, чтобы нанести удар.

Проклятье!

Он смотрел, как Данцер исчезает в конце улицы. От ломящей боли в паху тошнило и было трудно дышать. Кнолль все еще мог бы достать ее выстрелом и полез в карман за пистолетом, но передумал.

Нет необходимости.

Он найдет ее завтра.

Штодт, Германия

Среда, 21 мая, 1.30

Рейчел открыла глаза. Боль в голове пульсировала с каждым ударом сердца, живот болел, как во время морской болезни, тошнило. Запах рвоты поднимался от перепачканного свитера. Подбородок болел и продолжал кровоточить. Она осторожно ощупала кровоточившую рану, вспомнила укол ножом.

Над ней склонился человек, одетый в коричневую рясу монаха. Старческое увядшее лицо и внимательный, обеспокоенный и влажный взгляд. Она сидела, опершись о стену, в коридоре, где на нее напал Кнолль.

— Что произошло? — спросила она.

— Это вы нам расскажите, — услышала она голос Вейленда Маккоя.

Рейчел попыталась сфокусировать взгляд на фигуре, выступающей из-за спины монаха.

— Я вас не вижу, Маккой.

Великан подошел ближе.

— Где Пол? — спросила она.

— Здесь, он без сознания, но жив. Получил скверный удар в голову. Вы в порядке?

— Да. Только ужасно болит голова.

— Не сомневаюсь. Монахи слышали выстрелы, доносящиеся из церкви. Они нашли Грумера, потом вас двоих. Ключ от вашего номера указал на «Гарни», они связались с гостиницей, и я пробился сюда.

— Нам нужен врач.

— Этот монах и есть врач. Он говорит, что ваши головы целы. Трещин нет.

— А Грумер? — спросила она.

— Вероятно, надоедает дьяволу.

— Это были Кнолль и та женщина. Грумер пришел сюда, чтобы снова с ней встретиться, и Кнолль убил его.

— Чертов ублюдок получил по заслугам. Почему вы двое не позвали меня?

Рейчел попыталась улыбнуться:

— Скажите спасибо.

Пол застонал в нескольких футах от нее. Она подтянулась к нему по каменному полу. Боль в животе немного отпустила.

— Как ты, Пол?

Он тер левую сторону головы.

— Что случилось?

— Нас поджидал Кнолль.

Она подползла ближе и осмотрела его голову.

— Как вы порезали подбородок? — спросил Маккой.

— Не важно.

— Послушайте, ваша честь, тут наверху мертвый немец, которого я нанял на работу, и полиция задает тысячи вопросов. Вас двоих нашли на полу без сознания. И вы говорите мне, что это не важно. Какого черта тут происходит?

— Нам надо позвонить инспектору Паннику, — сказал ей Пол.

— Согласна.

— Прошу прощения. Алло! Вы меня помните? — чуть ли не закричал Маккой.

Монах подал ей влажную тряпку. Она прижала ее к голове Пола. На тряпке остались следы крови. Пол дотронулся до ее подбородка:

— Что здесь случилось?

Она решила честно рассказать:

— Предупреждение. Кнолль велел нам убираться домой и держаться подальше от всего этого.

Маккой пригнулся ближе.

— Держаться подальше от чего?

— Мы не знаем, — вздохнула Рейчел. — Все, в чем мы уверены, — так это в том, что эта женщина убила Макарова, а Кнолль убил моего отца.

— Откуда вы знаете?

Ей пришлось рассказать.

— Я не слышал всего, что говорили Грумер и та женщина в церкви, — сообщил Пол. — Только какие-то обрывки. Но я думаю, один из них, возможно Грумер, упомянул Янтарную комнату.

Маккой покачал головой:

— Я и не думал, что все может зайти так далеко. Что я натворил!

— Что значит «натворил»?

Маккой проигнорировал вопрос.

— Отвечайте, — возмутилась Рейчел.

Но Маккой промолчал.

Маккой стоял в подземной пещере и пытался осмыслить ситуацию. Три ржавых грузовика. Он не спеша ощупывал взглядом стену пещеры, испещренную трещинами-морщинами и несколько напоминавшую древнее каменное лицо, словно надеялся найти какое-то послание. Избитая фраза: «Если бы стены могли говорить» навязчиво вертелась в его голове и отвлекала от поиска верного решения. Могли ли эти стены рассказать ему больше, чем он уже знал? Или все это лишь беспочвенные подозрения? Могут ли стены объяснить, почему немцы завели три ценных грузовика глубоко внутрь горы, а затем взорвали единственный вход? Были ли это немцы вообще и кто замуровал вход? Могли ли они описать, как чешский промышленник вторгся в пещеру через несколько лет после войны, забрал то, что в ней находилось, а затем наглухо закрыл вход? Или, может, они вообще ничего не знали. Молчаливые свидетели прошлого, пытающиеся сквозь годы помочь отыскать след, извилистую тропинку, приведшую многих искателей к смерти.

Другой выход из пещеры все еще плотно забит камнями и щебнем. Его команда начнет раскопки не раньше чем завтра. Он взглянул на часы. Уже почти одиннадцать. Маккой услышал шаги за спиной. Из сумрака пещеры вынырнули Пол и Рейчел.

— Я не ожидал вас так рано. Как ваши головы?

— Нам нужны внятные ответы, Маккой, и не надо больше никому морочить голову, — потребовал Пол. — Мы уже ввязались в это, хотим того мы или нет. Вы сокрушались вчера и употребили слово «натворил». В этой ситуации мы имеем право знать, что вы имели в виду.

— Вы не собираетесь послушать совета Кнолля и уехать домой?