Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Декреты о земле и о мире, утвержденные съездом, печатались в огромных количествах и через делегатов с фронта, через приезжавших из деревень крестьянских ходоков, через агитаторов, которых мы отправляли в провинцию и в окопы, распространялись по всей стране. Одновременно шла работа по организации и вооружению Красной гвардии. Вместе со старым гарнизоном и матросами она несла тяжелую караульную службу. Совет Народных Комиссаров завладевал одним правительственным учреждением за другим, но всюду наталкивался на пассивное сопротивление высшего и среднего чиновничества. Прежние советские партии прилагали все усилия к тому, чтобы найти в этом слое опору и организовать саботаж новой власти. Наши враги были уверены, что дело идет об эпизоде, что завтра-послезавтра, через неделю, Советская власть будет сброшена

В городе царил полный порядок. Матросы, солдаты, красногвардейцы держали себя в эти первые дни с превосходной дисциплиной и поддерживали режим сурового революционного порядка».

Шульгин Василий Витальевич, политический деятель:

«Какие-то военные части ночевали у нас в большом Екатерининском зале Его Величество народ во всей его красе. Блестящие паркеты покрылись толстым слоем грязи. Колонны обшарпаны и побиты, стены засалены, меблировка испорчена, – в манеж превращен знаменитый Екатерининский зал.

Все, что можно было испакостить, испакощено, и это – символ. Я ясно понял, что революция сделает с Россией: все залепит грязью, а поверх грязи положит валяющуюся солдатню».

25 октября начал работу Второй съезд Советов, большинство депутатов которого составляли большевики и левые эсеры. Съезд провозгласил установление советской власти в стране и принял важнейшие декреты о мире и о земле: первый призывал воющие страны заключить мир без аннексий и контрибуций, второй провозгласил отмену частной собственности на землю, запретил использование наемного труда, объявил о конфискации земли помещиков и крупных собственников, национализации всей земли и ее недр. Кроме того, на съезде было создано однопартийное большевистское правительство (Совет Народных Комиссаров), которое возглавил В.И. Ленин.

Несмотря на победу революции в Петрограде, позиции большевиков в регионах России были слабыми. В частности, в 50 губернских городах у них было всего 7 % мест, в 413 уездных – 2 %. Там органы местного самоуправления вступили в борьбу с местными Советами рабочих и солдатских депутатов. Но при этом лишь в 15 крупных городах из 84 произошло вооруженное противостояние.

Это удивительно, но первоначально мало кто верил в то, что большевики продержатся хотя бы до созыва Учредительного собрания (слишком ничтожными казались их шансы на успех).

Едва в Петрограде совершилась революция, атаман А.М. Каледин объявил военное положение на Дону, и в течение месяца после этого Советы в городах Донской области были ликвидированы. В ноябре на Дону начала формироваться Добровольческая армия, костяк которой состоял из офицеров царской армии и казачьей верхушки.

Рид Джон, американский журналист:

«На Дону образовалось нечто вроде казачьей республики.

Кубань объявила себя независимым казачьим государством. В Ростове-на-Дону и в Екатеринославе вооруженные казаки разогнали Советы, а в Харькове разгромили помещение профессионального союза горняков. Казачье движение повсюду проявляло себя как антисоциалистическое и милитаристское. Его вождями были дворяне и крупные землевладельцы, такие как Каледин, Корнилов, генералы Дутов, Караулов и Бардижи, его поддерживали крупные московские коммерсанты и банкиры».

Будберг Алексей Павлович, генерал:

«Несомненно, что там идет еще какая-то борьба; совершенно неизвестно, какими силами располагает Керенский; скверно то, что борьба затянулась; такие нарывы надо кончать сразу, ибо всякая затяжка не в пользу власти, особенно теперь.

Ходят слухи, что Дон поднялся против большевиков и во главе донцов стал Каледин; дай Бог, чтобы это не оказалось уткой».

26 октября (8 ноября) А.Ф. Керенский утром отдал приказ о движении войск на Петроград, но лишь к вечеру казачьи части, расквартированные к югу от Пскова, загрузились в вагоны.

Краснов Петр Николаевич, генерал:

«Слабого состава сотни, по 70 человек Меньше полка нормального штата. А если нам придется спешиться, откинуть одну треть на коноводов, – останется боевой силы всего 466 человек – две роты военного времени! Командующий армией и две роты! Мне смешно… Игра в солдатики! Как она соблазнительна с ее пышными титулами и фразами».

Рид Джон, американский журналист:

«Город был полон слухов о Керенском. Говорили, что он добрался до фронта и ведет на столицу огромную армию. “Воля Народа” опубликовала приказ, выпущенный им в Пскове:

“Наступившая смута, вызванная безумием большевиков, ставит государство наше на край гибели и требует напряжения всей воли, мужества и исполнения долга каждым для выхода из переживаемого Родиной нашей смертельного испытания.

В настоящее время впредь до объявления нового состава Временного правительства, если таковое последует, каждый должен оставаться на своем посту и исполнить свой долг перед истерзанной Родиной. Нужно помнить, что малейшее нарушение существующей организации армии может повлечь за собой непоправимые бедствия, открыв фронт для нового удара противника. Поэтому необходимо сохранить во что бы то ни стало боеспособность армии, поддерживая полный порядок, охраняя армию от новых потрясений, и не поколебать взаимное полное доверие между начальниками и подчиненными. Приказываю всем начальникам и комиссарам во имя спасения Родины сохранить свои посты, как и я сохраняю свой пост Верховного Главнокомандующего, впредь до изъявления воли Временного правительства республики…”»

Военно-революционный комитет приказал железнодорожникам заблокировать передвижение в сторону Петрограда эшелонов с казаками генерала П.Н. Краснова.

На следующий день, 27 октября (9 ноября), казачьи части без боя заняли Гатчину (в 40 км к югу от Петрограда). Там к ним присоединились еще 200 верных Временному правительству солдат, прибывших из Новгорода. Но все равно даже после этого у Краснова в распоряжении оказалось не более 1000 человек.

Краснов Петр Николаевич, генерал:

«Идти с этими силами на Царское Село, где гарнизон насчитывал 16 000, и далее на Петроград, где было около 200 000, – никакая тактика не позволяла; это было бы не безумство храбрых, а просто глупость Высказал свои соображения. Казаки вполне согласились со мною. На 2 часа утра 28 октября было назначено выступление».

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Генерал Краснов, так и не начиная бомбардировки, доложил мне, что намерен несколько оттянуть войска назад, отложить занятие Царского Села на завтра. Это было уже слишком. Я ни при каких условиях не мог дать на это свое согласие. Во-первых, я не видел никаких препятствий к немедленному овладению Царским Селом; во-вторых, я считал недопустимым чем-нибудь в наших действиях создать впечатление нашей слабости и неуверенности».