Лайел замер, словно статуя, и перестал дышать, как будто не мог больше вдыхать её аромат, будто не мог больше выносить соприкосновения с телом девушки.

— Ты пришёл сюда, чтобы меня отвергнуть? — спросила она. — Опять?

Лайел вздрогнул.

— Нет.

— Тогда делай что-нибудь, пока я не передумала и не ушла.

— Не дави на меня женщина, — разозлился вампир и уставился на неё, раздувая ноздри.

Делайла в ответ поднялась на носочки и поцеловала его. Губы Лайела были мягкими и влажными. Он так и не закрыл глаза, только сузил их, позволив себя поцеловать, и сразу отвернулся.

— Не целуй меня в губы, — сказал он глухо. — Хочу сохранить какую-то часть себя непричастной ко всему этому. Только так я могу себе это позволить.

— Но ты целовал меня раньше, — возразила Делайла.

— Это было ошибкой. Я больше не намерен её повторять.

«Спокойно», — велела себе амазонка.

— Прекрасно. Никаких поцелуев в губы, — согласилась она. — А как насчёт вот этого местечка? — и она прикоснулась губами к щеке. Потом чуть выше по скуле. — Или сюда?

Вампир снова задышал. Порывисто. Резко. Бледная кожа покрылась испариной.

— Идёт. Так пойдёт.

Твёрдые жемчужинки её сосков тёрлись об обнажённую грудь мужчины, доводя его до головокружения. Да, о, да.

Делайла опустилась ниже и начала покрывать поцелуями его шею, проведя языком по изящной линии горла.

Он глубоко вдохнул. Руки Лайела сомкнулись вокруг талии амазонки, сжав её с такой силой, что когти вонзились в нежное тело.

— Сними свои штаны, — пылко велела Делайла. — Хочу видеть тебя обнажённым.

Руки мужчины скользнули ей на ягодицы, обвели их округлость и сжали.

— Собираешься командовать?

— Да, — выдохнула она, выгнулась вперёд и потёрлась о впечатляющую эрекцию, так гордо выглядывавшую из-за пояса этих ненавистных штанов.

— Нет, — остановил её Лайел, сжав ещё сильнее и удерживая неподвижно на месте.

— Но я так сильно хочу, — простонала Делайла и лизнула его сосок. Упругая твёрдость так сладостно царапнула нежный язык девушки.

Лайел сдался, оглашая ночь стоном удовольствия.

— Ложись, — велел он.

— Ты первый. Я…

— Ложись, Делайла, — повторил он резко и бескомпромиссно.

Амазонка должна была ощетиниться на подобный тон. Но, нет. Она затрепетала, и колени подкосились сами собой. Затаив дыхание, Делайла подчинилась. А он не двигался, только смотрел на неё сверху вниз.

Что он думал сейчас о ней?

Сравнивал со своей женой?

«Бывшей женой», — добавил разум в порыве ревности. — «Сегодня он только мой!»

— Ну? Собираешься ко мне присоединиться?

— Раздвинь ноги. Хочу посмотреть на тебя. Хочу видеть тебя всю.

Окутанная лунным светом на мягком ложе изо мха она медленно… очень медленно развела бёдра, подтянула ноги, согнув их в коленях, и приподнялась на локтях. Делайла никогда ещё не чувствовала себя такой беззащитной и открытой, но на удивление это привело её в несказанное волнение.

Жаркий взгляд вампира внимательно скользил по телу девушки, и вскоре эти хрустальные глаза буквально засияли, будто освещая её лазурным сиянием. Амазонка ощущала этот жар, проникавший практически в каждую клеточку её трепещущего тела, укутывающий собою.

— Ты влажная, — сказал Лайел хрипло с таким благоговением в голосе, что это пронзило девушку, словно умелая ласка, и она содрогнулась.

— Да, — выдохнула Делайла.

— Ты хочешь меня?

— Да!

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил вампир и схватился за пояс брюк, потянув их вниз так, что они соскользнули на землю. Мужчина переступил через них и остался стоять полностью обнажённый.

— Я… Я… — «Милостивые боги!»

Его неприкрытая мужественность лишила Делайлу дара речи. Он был стройным, но при этом таким мускулистым, что, вероятно, мог бы с лёгкостью раздавить её своей мощью. Идеальная кожа, соблазнительно обтягивающая восхитительные контуры мышц, была абсолютно безукоризненной, без единого волоска. Гладкий длинный член — «мой», — подумала она невольно — гордо вздымался вверх, открывая подтянувшиеся тяжёлые яички.

— Нравится то, что ты видишь? — спросил он сипло, будто одурманенный.

Делайла кивнула, не в силах вымолвить ни слова, задыхаясь от возбуждения. Раскалённое дыхание, участившись, обжигало лёгкие амазонки. Волосы щекотали ставшую вдруг такой чувствительной кожу и напряжённые соски, поэтому девушка отвела взгляд от Лайела, чтобы посмотреть на себя. Чтобы увидеть то, что предстало перед его взором. Синий локон обвился вокруг одной из твёрдых розовых вершинок, сладко лаская её своими прикосновениями под дуновением ветра. У Делайлы был плоский живот, крепкие, покрытые татуировками бёдра, и её всю сотрясала мелкая дрожь.

— Посмотри на меня, — велел Лайел.

И она повиновалась. О, боги, она повиновалась. Возбуждение бушевало в ней, словно ураган, и амазонка была готова безоговорочно выполнять любое его повеление. Сейчас всё, чего она когда-либо хотела, о чём когда-либо мечтала, чего так жаждала всей душой, было даровано ей на одну эту звёздную, залитую лунным светом, напоённую блаженством ночь. Ночь исполнения желаний.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой, Делайла?

Некоторое время ей понадобилось, чтобы взять себя в руки, но она, всё же, обрела дар речи.

— Прикоснись ко мне, — надорвано взмолилась девушка.

— Где именно? — уточнил он и, обхватив член рукой, начал медленно и размеренно двигать ладонью вверх и вниз.

«Боги, как я хочу сама дарить тебе это удовольствие».

— Везде, — еле выдохнула Делайла в ответ.

— Помнишь, когда-то ты спрашивала, какую самую ужасную вещь мне приходилось делать в жизни? Ты хотела узнать, убивал ли я женщин?

Её взгляд взметнулся вверх и встретился с горящим взглядом вампира.

— Это… — «едва ли имеет теперь значение», — так и не смогла закончить она.

— Я убил не только Марину, я убил ещё и жену дракона, — небрежно добавил Лайел. — Он был там… той ночью… он там был! Он сбежал до того, как я смог вырезать его сердце и нарубить на куски. Я последовал за ним, следил за ним. У него была жена, ребёнок…

— Лайел…

Она попыталась сесть, но он внезапно оказался сверху, толкнув её обратно на мох, и оседлал плечи амазонки, прижав к земле так, что его член возвышался прямо у её лица. Делайла удивлённо охнула, но сопротивляться не стала. Просто подняла на него глаза, молчаливо побуждая продолжать рассказ. Казалось, изнутри его разрывало на части.