– Как я уже сказал, это все есть в общедоступных источниках.

– У вас не было выбора?

– Не было. Я действовал в соответствии с принятым решением.

– Принятым вами?

– Отчасти. Я был вовлечен в процесс его принятия, но даже если бы и выразил несогласие, все равно поступил бы точно так же. В этом и заключается стратегическое планирование.

– Должно быть, тяжело обходиться без удобной отговорки об исполнении чужих приказов.

– Ну, это всегда либо самообман, либо признание низменных мотивов, либо симптом отставания в цивилизационном развитии.

– Три орбиталища – огромная утрата. И ответственность.

Аватар пожал плечами:

– Орбиталище – немыслящая материя, воплощение значительных усилий и затраченной энергии. Разумы этих орбиталищ эвакуировались в безопасное место. А вот человеческие смерти меня взволновали.

– Сколько человек погибло?

– Три тысячи четыреста девяносто два.

– Из скольких?

– Из трехсот десяти миллионов.

– Это малая доля.

– Но для каждого погибшего – всегда стопроцентная.

– И тем не менее.

– Нет, никаких «тем не менее». – Аватар покачал головой, и свет скользнул по его серебристой коже.

– А как уцелели сотни миллионов?

– В основном их вывезли на кораблях. Примерно двадцать процентов эвакуировали в капсулах транспортной системы – их можно использовать как спасательные шлюпки. Способов перевозки хватает: если есть время, можно сдвинуть с места орбиталища, а если времени недостаточно, то людей вывозят кораблями, капсулами подземки, другими видами транспорта и даже просто в скафандрах. Некоторые орбиталища эвакуировали путем снятия личностных слепков, оставляя недвижные тела. Разумеется, этот метод не срабатывает в тех случаях, когда субстрат, где хранятся слепки, уничтожают прежде, чем он успевает передать информацию дальше.

– А те, кто не уехал?

– Они отдавали себе отчет в том, что их ждет. Некоторые потеряли близких, у некоторых, возможно, помутился рассудок, но отказать им не осмелились; некоторые устали жить и/или одряхлели, у некоторых что-то пошло не так: они слишком поздно убрались с орбиталища, чтобы спастись телесно или перезаписаться, понаблюдав за происходящим, – отказала транспортная капсула, личностная запись или система перезаписи. А некоторые остались на орбиталище в силу религиозных убеждений. – Аватар перехватил взгляд Циллера. – Я записал все смерти, если не считать тех, что произошли из-за отказа оборудования. Я не желал, чтобы смерти оставались безличными, хотел удостовериться в том, что не забуду ни одной из них.

– Но это же ужасно!

– Называйте как угодно. Я должен был так поступить. Война меняет восприятие мира и ценностную шкалу. Мне эти действия представлялись знаменательными и ужасающими, а теоретически, исходя из первопричин, где-то даже варварскими, но никак иначе. Я отправил автономники, микроракеты, камеры и жучки на каждое из трех орбиталищ. Я наблюдал за каждой смертью. Те, кого испепеляли мои энергопушки или уничтожали Перемещенные мною боеголовки, погибали мгновенно. Те, кого сожгла радиация или разорвали ударные волны, продержались чуть дольше. Те, кого выбросило в открытый космос, умирали очень долго, харкая кровью, розовым льдом застывавшей перед их замерзающими глазами. Для некоторых земля буквально исчезала из-под ног, a атмосфера уносилась в вакуум, как палатка, сорванная бурей, и они задыхались в невесомости. Бóльшую часть я мог бы спасти; можно было задействовать Переместители, использованные мной для бомбежки орбиталища, или пойти на совсем уж отчаянные меры и эффекторами снять личностные слепки из замерзающих или горящих тел. На все это времени хватало.

– Но вы предоставили их своей судьбе.

– Да.

– И просто наблюдали.

– Да.

– Тем не менее они сделали выбор сами и остались.

– Действительно.

– А вы спросили у них разрешения на запись предсмертных мук?

– Нет. Если уж они возложили на меня ответственность за их убийство, то к записи без спросу наверняка отнеслись бы снисходительно. О своих действиях я всех предупредил заранее. Это спасло многих. Однако же не обошлось и без критики. Некоторые сочли мой поступок бесчувственным.

– А какие чувства вы испытали?

– Ужас. Сострадание. Отчаяние. Отстраненность. Восторг. Богоравность. Вину. Страх. Унижение. Удовольствие. Могущество. Ответственность. Омерзение. Печаль.

– Восторг? Удовольствие?

– Это наиболее точные слова. Сея хаос и разрушения в космических масштабах, ощущаешь прилив восторга. А удовольствие мне доставили смерти тех, кто по глупости верил в несуществующих богов и загробную жизнь, хотя было и грустно, потому что эти люди умерли, одураченные собственным невежеством. Я получил удовольствие и от того, что мои сенсорные и боевые системы работали безотказно, и от того, что, вопреки собственным опасениям, выполнил свой долг с честью и поступил так, как, по моему убеждению, и должен был поступить морально ответственный индивид в сложившихся обстоятельствах.

– И этот опыт позволяет вам управлять миром с населением в пятьдесят миллиардов душ?

– Совершенно верно, – тут же ответил аватар. – Я вкусил смерти, Циллер. Мы с близнецом, слившись, находились близ разрушаемого корабля, и в реальном времени поддерживали связь с субстратом Разума, который раздирали приливные силы линейного орудия идиран. Все произошло за микросекунду, но мы чувствовали, как он умирает: бит за битом, область за искаженной областью, воспоминание за исчезающим воспоминанием, – и все это длилось вплоть до самого горького последнего мига, как и предполагалось по оригинальной конструкции Разума, который оборонялся, сдавал позиции, замыкался, отступал, перегруппировывался, сжимался, отвергал, абстрагировался и исхищрялся, чтобы любыми способами сохранить свою личность, свою душу, пока не осталось ничего, чем можно было бы пожертвовать, пока не оборвались пути к отступлению, пока не оказались исчерпаны стратегии выживания, применимые в данной ситуации. В итоге он развалился на куски и истаял в небытии, превратившись в туман субатомных частиц и хаотической энергии. Под конец сохранились лишь два четких мысленных образа: его имя и острое желание не прерывать связь с нами, транслируя все, что с ним происходило. Мы в точности испытывали все, что испытывал он: ужас и ошеломление, каждую крупицу гнева и гордости, каждый нюанс тоски и страдания. Мы умерли вместе с ним; он был нами, а мы были им. Так что однажды я уже умер и при желании могу воспроизвести эти ощущения в мельчайших подробностях. – Аватар склонился к Циллеру и вкрадчиво усмехнулся, словно бы делясь секретом: – Никогда не забывайте, Махрай, что я – не это серебристое тело. Я не животный мозг, я даже не чья-нибудь попытка создать ИИ программным путем на компьютере. Я – Разум Культуры. Мы почти боги и кое в чем их превосходим. Мы намного быстрее, мы живем намного полнее и стремительнее вас, с большей полнотой чувств и бóльшим запасом воспоминаний на большем уровне детализации. Мы умираем медленнее и тоже с большей полнотой. Никогда не забывайте, что мне довелось сравнить способы умирания и изыскать различия между ними.