Маленького Йозефа он нашел в руках госпожи д'Урфе. Онапозволила ему спать с собой, но сразу откажется от этого удовольствия, если онбудет непослушным.

Казанова нашел это превосходным, мальчишка сильно покраснел.Позже пришел Сен-Жермен и сел за стол, не есть, а говорить. Он рассказывалневероятные вещи, всегда являясь очевидцем или героем своих историй. Казанова вголос засмеялся, когда Сен-Жермен рассказал, как обедал с отцами городаТриента. Казанова говорит в мемуарах, что временами перенимал эту техникуСен-Жермена.

Госпожа д'Урфе рассказала Казанове, что будет ждать созреванияЙозефа, когда она наверное возродиться в Йозефе. Она отдала его варистократическую школу, где были ее племянники, и дала ему имя графа Аранда.

Тиретта посетил Казанову в красивой карете, графиняМонмартель напрасно предлагала ему свои прелести и богатства в приданое, еслион на ней женится.

Казанова снял сельский домик за Мадлен, называвшийся «ПтиПолонь», Маленькая Польша. Он стоял на небольшом холме, рядом с королевскойохотой, позади садов герцога Грамона. Там были два сада, простиравшиеся террасообразно,три большие комнаты, широкая конюшня, прекрасный подвал, баня, чудесная кухня.Владелец Маленькой Польши звался «королем масла», причем так и подписывался,потому что Людовик XV однажды останавливался у него и хвалил его масло. Оноставил Казанове превосходную кухарку, «жемчужину» мадам Сен-Жан. Казановаприобрел доброго кучера, две красивые коляски, пять лошадей, конюха и двухлакеев.

Тогда же через графа д'Эргвиля он познакомился с графиней дюРумен. Она была скорее мила, чем красива, царственно сложена, ее любили закротость, искренность и любезность к друзьям. Она запрашивала оракула Казановыгораздо чаще госпожи д'Урфе. Казанова любил ее, но не отваживался наобъяснение.

Когда венецианец Реццонико стал папой Клементом XI, он далБернису сан кардинала. Людовик XV дал Бернису берет и двумя днями позже выслалв Суассон. Такова дружба королей. Казанова потерял своего лучшего покровителя.

У госпожи д'Урфе тогда появилось желание познакомится с ЖанЖаком Руссо. Она посетила его с Казановой в Монморенси под предлогом дать емуноты для копирования, что он делал превосходно. Ему платили вдвое другогокопииста, но он гарантировал безошибочную работу. На это он тогда жил.

«Мы нашли человека», пишет Казанова, «простого и скромноговида, говорившего разумно, но в общем не выделявшегося ни как личность, нидухом. Руссо показался нам любезным человеком, но, тем не менее, не обладавшимизысканной вежливостью хорошего общества, поэтому госпожа д'Урфе нашла егонеотесанным. Мы видели также женщину, с которой он жил, на виду у которой мыговорили. Но она едва бросила на нас взгляд. Когда мы ушли, удивительноеповедение философа стало веселой темой наших разговоров.»

С некоторого времени различные спекуляции духа занималиКазанову, словно против его воли. Этот типичный прожектер восемнадцатогостолетия хотел ради разнообразия вложить собственные деньги в большой проект, аименно основать фабрику, печатающую шелковую материю с красивыми рисунками,которую получали в Лионе лишь медленным и трудным методом ткачества. Оннадеялся дешевыми ценами добиться большого торгового оборота. Он обладал всеминеобходимыми химическими знаниями и достаточными средствами, чтобы достичьпредпринимательского успеха. Со знанием дела он следовал схожим экспериментамСен-Жермена и посетил знаменитую мануфактуру в Аббевиле. Он связался с одним изтехнических и коммерческих специалистов, которого сделал директором фабрики.

Он сообщил проект принцу Конти, который воодушевился иобещал как свою защиту, так и все желательные налоговые скидки. Это имелорешающее значение. В округе дю Тампль он снял большой красивый дом за тысячуталеров в год.

Enclos du Tample был известным убежищем злостных должников,которые при некоторых условиях могли жить здесь нетревожимые юстицией, это было«привилегированное местечко». Торговцы были там свободны от всех сборов впользу своих товариществ и ремесленников и поэтому теснились в лавках. ВесьПариж шел сюда, чтобы купить подешевле и достать товары, которые из-за запретовна ввоз или других препятствий негде было больше взять.

Принц Конти, который жил там в качестве великого приораФранции, был судьей этого округа, он был также любителем удовольствий.

Дом Казановы состоял из большого зала для работниц,помещения склада, множества спален для служащих и красивых жилых комнат для нихже. Он определил на службу врача, взяв его управляющим складом, которыйпереехал со всем семейством. Он нанял четырех слуг, служанку, вахтера ибухгалтера, смотревшего за двумя писцами. Директор определил на службу двадцатьнабожных и очень милых девушек, которые должны были красить материю. Казановапривез на склад триста кусков тафты и камлота. Он все оплатил наличными. Онрассчитывал, что за год до начала продажи израсходует около трехсот тысячфранков, и надеялся на годовой доход по крайней мере в двести тысяч.

Конечно, эта фабрика могла разорить его, если бы он не нашелсбыта. Меньше, чем за месяц, он израсходовал шестьдесят тысяч франков наобстановку дома. Недельные траты достигли двенадцати тысяч.

Литераторы во Франции восемнадцатого века нередкостановились промышленниками или филантропами, например, Вольтер или Бомарше.

С удовольствием Казанова обходил свой гарем: двадцатьотборных симпатичных фабричных работниц, которые зарабатывали в день лишь подвадцать четыре су. Манон Балетти из-за этого очень серьезно злилась на него,хотя он уверял, что ни одна из девушек не ночует в доме.

Казанова как фабрикант — это должно было кончиться гаремомиз работниц, индустриальной опереттой! Увы, это кончилось банкротством.

Фабрика чрезвычайно повысила его чувство собственногодостоинства.

В эти парижские годы Казанова вел прямо-таки княжескуюжизнь. Однако его расточительство ежедневно приносило ему новые трудности. Егофабрика страдала от всеобщего недостатка денег во Франции из-за несчастливой Семилетнейвойны. Четыреста покрашенных кусков скопилось на складе. Вплоть до заключениямира он не мог их продать, но мир казался дальше чем бы то ни было. Ему грозилобанкротство. По необходимости он написал Эстер, не захочет ли ее отец статьсовладельцем. Хопе ответил, что перекупит фабрику и выплатит ему половинудохода, если Казанова переведет ее в Голландию. Но Казанова любил Париж.

Больше, чем вся Маленькая Польша с пышными пирами для маркизи для ветреных девушек, стоили ему его маленькие работницы, чего никто не знал.Они разорили его. При его потребности к разнообразию двадцать соблазнительныхпарижанок были опасным подводным камнем. Любопытный до каждой и не обладаятерпением, он вынужден был слишком дорого платить каждой за ее благосклонность.

Пример первый послужил всем образцом, чтобы требоватьденьги, украшения, мебель и маленький домик. Его влюбленность длилась едва линеделю, чаще три-четыре дня. Следующая всегда казалась самой лучшей. Как толькоон желал новую, он больше не смотрел на другую, но всегда удовлетворял еепритязания, и она уходила прочь.