Казанова в Гааге принял участие в большом празднике масонов,где увидел элиту Голландии. В Амстердаме он пошел на биржу. Господин Хопепригласил его на обед. Он обожал свою единственную дочь и наследницу Эстер, ейбыло четырнадцать лет, она рано созрела и была красивой, зубы слегканесоразмерны, но глаза — чудесны, волосы — черны, манеры прекрасны, онапревосходно говорила по-французски, мило играла на фортепиано и страстно любилакниги. Он тотчас был пленен. Наступал Новый год. Господин Хопе ушел в контору иоставил их с Эстер наедине. Она сыграла сонату и пошла с ним на концерт. Вкарете он хотел поцеловать ее руку, она протянула ему губы. На концерте онапредставила ему господина Казанову из Неаполя. Он происходил их того жеродового древа, но смеялся над родовыми дворянами.

После красивой симфонии на гобое выступала итальянскаяпевица госпожа Тренти. К своему изумлению Казанова узнал Терезу Имер. В 1740году из-за нее он был побит сенатором Малипьеро. В 1753 году он однажды любилее в Венеции. Она пела восхитительно и ему казалось, что ария тоже подходит:«Eccoti venuta alfin, donna infelice…» (Наконец ты пришла, несчастнаяженщина…). Эстер рассказала, что Тренти пела во всех городах Голландии, она неполучает иных гонораров, кроме тех, что кладут на тарелку, с которой она обходитпублику после концерта, самое большее тридцать-сорок гульденов за выступление.Он достал кошелек и отсчитал из муфты двенадцать дукатов, завернув их в листокбумаги. Сердце его билось о ребра, он не понимал, почему.

Когда Тереза подошла ближе, он пристально посмотрел на нее изаметил ее изумленный взгляд. Он положил свою маленькую груду денег на еетарелку, не глядя на нее. Маленькая девочка четырех-пяти лет следовала за ней ивернулась, чтобы поцеловать ему руку. Он не мог не узнать свое подобие, но скрылсвои чувства. Малышка смотрела на него твердым взглядом. Он подарил ей своюбонбоньерку.

Софи Помпеати или Корнелис, если верить Казанове — егородная дочь, родилась в Байрейте 15 февраля 1753 года, и так как Казановавпервые мог любить Терезу в Венеции в начале 1753 года (или как он справедливопоправляет: 1754), то Софи не может быть его дочерью.

Софи приписывала свое рождение герцогу Карлу Лотарингскому,матерью она считала маркизу де Монперни, отец которой был генеральный директортеатра в Байрейте. среди бумаг Казановы в Дуксе найдено короткое письмо отСофи: «Монсиньор, я очень благодарна вам за подарок: он красив и доставляет мнемного удовольствия, но монсиньор, я не поняла три слова в вашем письме:аллегория, иероглиф, символ. 10 февраля 1764 года. — Софи Корнелис.»

Она заботливо воспитывалась в римско-католическом монастырев Халмерсмите, где ее мать владела поместьем, и вошла позднее в элегантныйкруг. Она показала себя неблагодарной по отношению к матери, приняв другое имя:Софи Вильгельмина Уильямс, она жила у герцогини Ньюкасл в Линкольншире и у ледиСпенсер, которая дала ей ренту в Ричмонде. Наконец она стала управляющейблаготворительностью на службе принцессы Августы и осталась на ней до своейсмерти в 1823 году в Лондоне. В Дуксе найдено стихотворение Казановы,посвященное двенадцатилетней Софи.

«Знаете, эта девочка как две капли воды походит на вас?»,смеясь, спросила Эстер.

«Случайность», ответил Казанова.

Когда в отеле он ел с блюда устриц, появилась Тереза смалышкой на руках и упала в обморок, настоящий или сыгранный. Придя в себя, онабезмолвно смотрела на него. Он пригласил ее поужинать, она осталась за столомдо семи утра, рассказывая свою судьбу. Ей одной потребовалось пять-шесть часов.Под конец Тереза призналась, что Софи, спавшая в постели Казановы, его дочь.

Казанова не страдал помешательством Ретифа де ла Бретона, сроманами-исповедями которого так много общего имеют «Мемуары» и который вмолодых возлюбленных часто хотел узнать собственных дочерей от прежних любовныхсвязей с матерями.

Казанова думал взяться за воспитание Софи. Тереза вместоэтого предложила ему воспитание ее сына: он был отдан в пансион в Роттердамепод залог долга в восемьдесят гульденов. Если Казанова к шестидесяти двумгульденам, подаренным ей на концерте, подарит еще четыре дуката, она сможетосвободить сына и на следующей неделе перевезти его в Гаагу.

То, что Казанова взял сына Терезы Имер в Париж и пристроилтам, подтверждает его письмо, опубликованное Шарлем Самараном.

Казанова дал Терезе двадцать дукатов. Она выказалаблагодарность живыми поцелуями и объятьями, но заметив его холодность,вздохнув, пролила несколько слезинок и ушла к Софи. Двумя годами старше, чемон, она была еще мила, даже красива, светловолоса, полна души и таланта, но еепрелесть уже не имела первой свежести. Метресса маркграфа Байрейта, она былауличена в неверности, и вместе с новым любовником, маркизом Теодором деМонперни, уехала в Брюссель, где некоторое время принадлежала принцу КарлуЛотарингскому, губернатору Нидерландов и верховному главнокомандующемуавстрийской армии до своего поражения в битве при Лейдене. Он устроил ее вкачестве особой привилегии управляющей всеми театрами в австрийскихНидерландах. Это было большое предприятие с соответственно большими издержками.Ей пришлось продать все кружева и бриллианты и бежать в Голландию, чтобы непопасть в долговую тюрьму. Ее муж, директор венского балета Помпеати, впомрачении от сильных болей в животе, разрезал себя бритвой и вырвалвнутренности.

На следующий день Казанова сидел у Хопе, который купил унего облигации маркизы д'Урфе с пятнадцатьюпроцентной наценкой. Вместошестидесяти девяти тысяч франков Казанова по кредитному письму Хопе получил наплощади Гамбурга за свой умелый арбитраж семьдесят две тысячи франков.

На почте в Гааге он нашел письмо от Берниса, который писал,что если комиссионные не ниже, чем в Париже, то Булонь конечно согласиться.Поэтому его интересы звали его назад в Амстердам.

Тереза Имер не заставила ждать. Она приняла его в комнате начетвертом этаже бедного дома. Две свечи горели посреди комнаты на столе,покрытом черным, словно траурный алтарь. Тереза в черном платье между обоимидетьми выглядела как Медея. Роскошь Казановы образовывала резкий контраст с еебедностью. Ее сын, Иосиф Помпеати, маленький, мило воспитанный двенадцатилетниймальчик с умным лицом, напоминал Казанове, что он его видел у госпожи Манцони,это нравилось Казанове больше, чем замкнутый, искусственный, подозрительныйхарактер мальчика.

На следующий день он получил от госпожи д'Урфе из Боавексель на двенадцать тысяч франков, ибо она не хотела наживаться на акциях.Казанова не мог отклонить столь благородный подарок. Ее гений объявил, чтоКазанова вернется из Голландии с ребенком философского происхождения. ХотяКазанова в этом совпадении вероятно не совсем виновен, все выглядит так, словноон читал новейшие книги К.Г.Юнга.

В кафе сын бургомистра Гааги, игравший в бильярд, просилпоставить пари на него, и так как он играл плохо, то Казанова поставил противнего и смеясь показал ему пригоршню дукатов, которые якобы выиграл. Сынбургомистра вызвал его на поединок прямо на улице при лунном свете и былчетырежды ранен Казановой, который тотчас бежал в Амстердам, где навестилЭстер.