Затем вновь пришел черед Балтийскому флоту.

Корабли Балтийского флота привели из Гельсингфорса и Ревеля в Кронштадт и Петроград бывшие офицеры, подписавшие «контракт ...военного флота Российской Федеративной Республики». "Обещаю честью и верно служить в военном флоте... ", значилось в нем. И они служили честно. Корабли привели, преодолев ледяные поля Финского залива, с некомплектом в командах, под обстрелом артиллерии с захваченных финнами островов. Потому что пусть в Петрограде у власти большевики и эсеры, но нельзя же позволить высадившимся в Финляндии немцам и побеждающим своих «красных» финским войскам генерала Маннергейма захватить российские корабли.

Балтийский флот был спасен для России. Значительная часть этих кораблей приняла участие в войне с Финляндией в 1939-1940 гг., а затем в Отечественной войне. А до этого — в защите Петрограда-Кронштадта от германского и британского флотов в 1918 и в 1919 годах. Однако, вскоре офицеры почувствовали недоверие, враждебность большевиков-комиссаров, чекистов. Их лишь терпели как специалистов-профессионалов — заменить некем. Как ни удивительно, бывшие офицеры оставались верны своим обязательствам, данным при поступлении на службу в Красный Флот. Лишь немногие из них, большей частью молодые офицеры, вступившие в партию эсеров, приняли участие в т.н. «волнениях» на Минной дивизии. Это соединение было наиболее сильным, обладавшим наибольшим боевым опытом и сплоченностью экипажей в Балтийском флоте. Его эсминцы, закаленные в боях с германским флотом, стояли на Неве, на каждом — три-четыре 120-миллиметровых орудия...

К началу лета 1918 года матросская масса Минной дивизии вошла в острый конфликт с назначенным Лениным комиссаром-большевиком И. П. Флеровским. Флеровский установил жесткий контроль за деятельностью командующего Балтийским флотом бывшего капитана 1 ранга А. М. Щастного, за выборными матросскими органами власти на кораблях и в Минной дивизии — судовыми комитетами и Комитетом дивизии. Была отменена выборность комиссаров кораблей, началась ликвидация матросских комитетов (полковые комитеты в Красной Армии уже были ликвидированы). Тогда делегаты от кораблей Минной дивизии приняли резолюцию с требованием распустить орган Советской власти в Петрограде — Петроградскую Коммуну, а всю власть «вручить морской диктатуре Балтийского флота», созвать Всероссийское учредительное собрание, провести перевыборы Советов — «как местных, так и Совета народных комиссаров». Власти в Москве и в Петрограде отнесли происходящее на Минной дивизии на счет происков контрреволюции — адмиралов и офицеров флота. Между тем, «волнения» на Минной дивизией свидетельствовали о разочаровании масс в партии большевиков и Советской власти — еще за три года до событий в Кронштадте...

ВЧК не медлила: 27 мая 1918 года комфлота Щастный был арестован и немедленно препровожден в Москву. В сопроводительной к арестованному чекисты указали, что взят он "по подозрению в контрреволюционной агитации, попустительстве таковой на флоте, невыполнении приказов Советской власти и злонамеренном дискредитировании ее в глазах матросов с целью ее свержения".

Неожиданный арест Щастного вызвал возмущение матросов. Совет комиссаров Бал- тфлота, состоявший из избранных матросами комиссаров кораблей и соединений, потребовал вернуть комфлота в Петроград и судить его на флоте. Но Ленин и Троцкий полагали Щастного опасным, считали возможным, что он, опираясь на Балтфлот, на Кронштадт, возглавит антибольшевистские силы, возьмет власть в Петрограде. И хотя следствие не выявило фактов, подтверждавших эти опасения, трибунал при ВЦИК 21 июня 1918 года приговорил А. М. Щастного к расстрелу. Приговор над спасителем Балтийского флота был немедленно приведен в исполнение. И до расстрела, и после него ВЧК произвела аресты офицеров в Минной дивизии, в других соединениях и учреждениях флота.. К сожалению, не удалось найти документы, раскрывающие масштабы этих арестов...

Казнь Щастного была первой казнью на Балтфлоте, санкционированной Советской властью на высшем уровне.

Поначалу она возмутила даже матросов- большевиков. П. Е. Дыбенко (в 1917 году председатель Центробалта, потом некоторое время — нарком по морским делам) даже опубликовал 30 июля в газете «Анархия» письмо протеста:

"Мы не повинны в этом позорном акте восстановления смертной казни и в знак протеста выходим из правительственных партий",

— говорится в нем. Впрочем, коммунисты-фрондеры вскоре смирились, расстрелы стали обычным делом.

После казни Щастного на Балтфлоте были упразднены Совет комиссаров и Совет флагманов, вся власть сосредоточилась у главного комиссара, назначаемого ЦК партии большевиков, а затем перешла к Реввоенсовету (как везде в Красной Армии и Красном Флоте). Судьбу офицеров, служивших в Красном Флоте, решали уже не судовые комитеты и не комитеты соединений, члены которых еще помнили, как проявил себя офицер в боях с германцами, а Реввоенсовет, назначенные политотделом комиссары и ЧК. Очень скоро офицерские судьбы оказались полностью в руках чекистов и только их. Реввоенсовет лишь иногда пытался отстоять некоторых из «бывших», особо необходимых флоту. При молчаливом согласии Реввоенсовета Балт- флота в конце лета 1918 года чекисты арестовали большую группу бывших офицеров флота.

"Затем их погрузили на баржу, вывели на Большой Кронштадтский рейд, там открыли дно баржи... В их числе были капитан 1 ранга П. М. Плен, капитан 1 ранга К. П. Гертнер... "

Факт этой расправы подтверждается и английскими источниками:

"В последних числах августа 1918 г. две баржи, наполненные офицерами, потоплены, трупы были выброшены на берег в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой».

Уточним лишь техническую деталь: баржи не затопили, это были т. н. «шаланды-грязнухи» с раскрывающимся дном для сброса грунта на дно залива... Эти массовые казни, без суда и приговора, были одним из эпизодов «красного террора" — мести за убийство председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого и покушения на В. И. Ленина 28 августа 1918 года, к которым офицеры не имели никакого отношения.

Думаю, точное число жертв «красного террора» в Петрограде, Кронштадте и Ораниенбауме в конце лета — начале осени 1918 года никогда точно подсчитано не будет. Многие расстрелы, в первую очередь офицеров, проводились по инициативе местных властей, так сказать, их «силами», и никак не фиксировались. В двадцатые годы в Англии и во Франции, с помощью российских эмигрантов, предпринимались попытки подсчитать число жертв «красного террора» в Петрограде и Кронштадте. Число казненных по этим подсчетам достигало нескольких тысяч.

«В одном Кронштадте за одну ночь было расстреляно 400 человек. Во дворе были вырыты три большие ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».

Конечно, эти подсчеты весьма приблизительны. Но ошибка здесь, на мой взгляд, возможна лишь в сторону преуменьшения числа казненных.

Пришел 1919 год. На Петроград наступал белогвардейский Северный корпус генерала А. П. Родзянко. 12 июня восстали форты Обручев, Красная Горка и Сераз Лошадь. Но командный состав кораблей, стоявших в Кронштадте, остался верен