– Прости. За то, что я сделал и что пытался сделать.

– Этого недостаточно.

– Я знаю, но… похоже, в эту минуту у меня больше ничего нет. Может, после битвы…

– Ты думаешь, это так просто? Что испугаешься смерти, прибежишь сюда, скажешь несколько слов и все тебе будет отпущено?

– Нет. И я не боюсь ни битвы, ни смерти. Я сам выберу свою смерть. И я знаю, то, что я сделал, было… непростительно. Член рода Эве… Я. Я должен быть лучшим. И если каким-то чудом выживу в следующие несколько часов, то, клянусь, сделаю все, чтобы расквитаться. Но сейчас все, что у меня есть, это слова. Я прошу прощения.

– Я принимаю твои извинения. Но не прощаю тебя. Может быть, когда-нибудь. Но не сейчас.

– Это больше, чем то, на что я мог рассчитывать. – Он поклонился и медленно двинулся меж готовящихся к бою людей.

– Князь! – крикнул вслед Люциус. – Удачи!

– Всем нам, – ответил Натаниэль Эверсон и исчез в толпе.

* * *

Клара стояла среди руин древней бани и разговаривала с Кассандрой. Натаниэль убил целое утро, решая, что ей сказать. Но сейчас, когда он наконец нашел ее, ему пришлось признаться себе в том, что слов катастрофически не хватает. Поэтому он просто стоял, опершись на одну из полуразваленных колонн, и ждал.

– И берегись лучников, – говорила Клара, поправляя ремни, удерживающие кожаную броню Касс.

– Знаю.

– И если тебя поймают, начинай говорить о духах и тому подобном. Эти склавяне, говорят, очень суеверны в этом вопросе.

– Все мне это говорят.

– И что же еще? – призадумалась Клара.

– А ты знаешь, что Князь Скотина к нам прислушивается?

– Знаю. Но, как я тебя учила, мы дамы, а дам положено ждать.

– Вы снова будете целоваться?

– Это весьма сомнительно.

– Ты вместо этого дашь ему пощечину?

– Это гораздо более правдоподобно.

Натаниэль понял, что лучшего момента ему уже не найти, поэтому решил вмешаться в разговор.

– Приветствую вас, Клара, Кассандра, – поклонился.

– Привет и тебе, Князь Скотина, – ответила Касс, учтиво кланяясь.

– Ну да, я это заслужил, – признал он измученным голосом.

– Как нельзя более.

– Я прошу прощения.

– Что? – Девушка была полностью ошарашена.

– Я прошу прощения. За то, что сделал. За все, что сделал.

Девушка взглянула на него с суровой миной.

– Искренне говоришь или просто пытаешься произвести хорошее впечатление?

– Я настолько искренен, насколько могу.

– Ну, я не уверена, насколько это много в твоем случае. Но, пожалуй, верю тебе. Пожалуй, я должна тебе верить в этой ситуации. И может быть, даже… прощаю, – сказала она и ушла.

– Это оказалось неожиданно легко.

– Не волнуйся, со мной так легко не выйдет, – заверила Клара.

– Знаю. Само собой, не должно быть… Честно говоря, не знаю, что и сказать. Все утро бегаю тут и извиняюсь перед людьми, как будто это что-то могло бы изменить. Хотя на самом деле… – Он снова уперся в стену нехватки слов. – Прости. Это все, что у меня есть.

– Этого слишком мало, – ответила она, после чего влепила по его избитому лицу пощечину.

– Если переживем эту битву, попрошу твоей руки, – сказал он с внезапной уверенностью.

– Руки простой служанки?

– Твоей. Все другие вздорные определения тут не подходят. Просто хочу быть с тобой. Могу встать на колено уже сейчас.

Суровость исчезла с лица девушки. Она уже собиралась ответить, когда услышала:

– На ограду! – закричал кто-то. – Они идут!

Клара прижала его к себе и поцеловала.

– На счастье, – шепнула она.

* * *

Лютогнев прошел мимо отрядов вооруженных воинов и вышел на пригорок, с которого открывался хороший вид на поселение. За все восемь лет своей жизни он никогда не видел ничего подобного. За частоколом виднелись дома, сложенные из белого камня. Большинство из них были, впрочем, разрушенными – но это не меняло необычности зрелища.

– Ну и как тебе село драконоубийц? – спросил его отец, Лютошал.

– Невероятное. – Ребенок не скрывал восхищения. – Не боишься?

– Битвы? Ну само собой, боюсь, – признал мужчина, приседая на корточки. Его скрытое под зарослями волос лицо все равно находилось высоко над головой мальчика. – Только безумец не боится боя и смерти. Но именно так мы показываем наше мужество, побеждая страх и добывая славу на поле брани.

– А Серых Стражников не боишься?

– Ты слишком много сказок о них наслушался. Это просто люди, и падают от меча, как и все иные, – заверил вождь, ероша волосы сына. – Уже почти пора. Скоро раздастся крик и мечи ударят в щиты. Я был в твоем возрасте, когда отец впервые взял меня в набег, чтоб я увидел настоящую битву. Помню это до сего дня. Перед битвой он отвел меня в сторону и спросил, знаю ли я, зачем мы нападаем на драконоубийц. Ты знаешь?

– Потому что они богаты… и живут на наших землях, и… потому что они убили дракона?

– Нет, малыш. Хотя это и правда. Когда-то это были наши земли. Чаща тянулась тогда далеко на запад. Пока не пришли армии невольников, которые недавно сами попали в рабство, а сейчас загоняли в рабство других. Они забрали нашу землю, прокляли наших богов, уничтожили обычаи. А теперь посмотри на них. Они как мыши, пойманные в ловушку со всеми их ценностями. Богатство сделало их слабыми, а бедность сделала нас сильными. Решительными. И вот теперь мы вернулись, чтобы забрать свое. Покарать их слабость, рассечь их жирные животы. Потому что одной вещи на этом свете боги никогда не прощают. Слабости. Понимаешь? Когда мы с ними покончим, я принесу тебе серый плащ с тела одного из тех Стражников, о которых ты постоянно говоришь.

– У меня будет мой собственный серый плащ?

– А почему бы и нет? Ты мой сын. Следующий вождь Сыновей Змеи. Кто более заслуживает такого плаща?

– Да поможет тебя Змея, папа.

– Да поможет нам всем.

* * *

Дункан прошел между собравшимися мужчинами. Больше трехсот бойцов. В основном крестьяне, вооруженные топорами и вилами, но нашлись среди них и лучники, и почти полсотни легионеров. Ну и они, его дружина, с символом Серой Башни на груди, вооруженные и готовые к бою.

– Все на месте? – спросил он Магнуса и Натаниэля.

– Через левый фланг не пройдут, – заверил Великан.

– Через правый, скорей, тоже нет, – подтвердил Князь.

– Ну что же, наверное, пора. – Мужчины подали друг другу руки. – Рад был с вами познакомиться. Несмотря на все то что нас разделяло, не знаю никого другого, кого хотел бы иметь рядом в этот день.