вполне доволен теми частями, которые у меня получаются, но я вижу, что мне придется потрудиться, чтобы объединить их, чтобы разные части не противоречили друг другу"). Он вернулся к этой теме несколько дней спустя ("Проблема с этим в настоящее время в том, что это все еще в разных стилях, и это будет большая работа, чтобы гармонизировать это"). Кажется очевидным, что Оруэлл не только намеревался потрудиться над "Keep the Aspidistra Flying", но и что даже на этом этапе он все еще вникал в суть: в письме к Муру, написанном месяц спустя, он предвидит, что "это займет у меня весь год. Я не собираюсь торопиться, так как мне очень нравится его замысел и я очень хочу сделать хорошую работу над ним".

Чем занимался Оруэлл в свободное время весной 1935 года? В его письмах время от времени встречаются упоминания о походах в театр: поездка в Колизей, чтобы увидеть модную гарлемскую танцевальную труппу "Черные дрозды" ("bored stiff"); билеты на Генриха IV, части I и II, средневековую пьесу о морали "Эвримен" и сценическую версию бестселлера Уолтера Гринвуда "Любовь в трущобах". Или то, как он провел праздничные выходные в начале мая - очень разрозненная операция, которая, как описала Бренда, резко подчеркивает некоторые противоречия его темперамента и круга общения. Воскресенье и понедельник он провел в Брайтоне, где, ненадолго задержавшись на берегу моря, отправился вглубь города, собирал колокольчики и нашел гнездо снегиря. Суббота, однако, застала его в квартире Риса в Челси. Оруэлл, забыв, что в понедельник банки будут закрыты, пришел занять денег. Риз, напротив, "был на каком-то социалистическом собрании". Приглашенный туда и попросивший присоединиться к процессу, Оруэлл провел три часа с "семью или восемью социалистами, пристававшими ко мне", включая шахтера из Южного Уэльса, который "вполне добродушно" сказал ему, что если бы он был диктатором, то расстрелял бы его, после чего сбежал в Вест-Энд. Ему потребовалось два часа, чтобы вернуться в Хэмпстед, поскольку центр Лондона был переполнен празднующими серебряный юбилей короля Георга V. "Что меня удивило, так это то, что большинство из них были очень молоды - последние люди, которых можно было бы ожидать увидеть полными патриотических чувств".

В этом письме Бренде представлено несколько Оруэллов: любитель природы, чье представление о хорошо проведенных выходных - это уединенная прогулка у моря; отстраненный и на данный момент все еще недоумевающий наблюдатель социалистической политики, для которого любая приверженность левым все еще далека; и социолог-любитель, ломающий голову над поведением толпы в Вест-Энде. Все они еще более отчетливо проявятся в последующие годы. А пока, несмотря на заверения Бренды, что "новостей немного", Оруэлл спокойно хранил важнейшую информацию. Здесь, в Хэмпстеде, а именно в комнате в квартире миссис Обермайер, он влюбился.

Глава 13. Единственный, кого я знаю

 

Я не знаю, что я был особенно несчастен в последнее время - по крайней мере, не больше, чем обычно.

Письмо Бренде Салкелд, май 1935 года

 

Я восхищался Эйлин и считал, что она заслуживает кого-то получше, чем безродный писатель.

Лидия Джексон

 

Ранние отношения Оруэлла с Брендой Салкелд и Элеонорой Жакес - с любой из его предыдущих подружек, если до этого дойдет дело, - окутаны тайной. К счастью, большинство людей, которые были свидетелями его ухаживаний за женщиной, ставшей его первой женой, оставили пунктуальные отчеты о том, что они видели и слышали. Их отношения начались весной 1935 года, когда недавно поселившийся в доме миссис Обермайер объявил, что хочет устроить вечеринку. Это было легче сказать, чем сделать. Комната Оруэлла была маловата для развлечений. Да и интерьер не был особенно привлекательным: "Не только грязно, но и довольно убого", - вспоминал один из друзей. Повсюду валялась полусъеденная еда, и было очень пыльно". Учитывая эти недостатки, квартирант и хозяйка решили объединить свои ресурсы и провести совместное мероприятие, используя все помещение.

Миссис Обермайер, которая в это время училась на магистра в области психологии образования у Сирила Берта в Университетском колледже Лондона, пригласила нескольких своих сокурсниц, чтобы пополнить толпу. Две из них, Эйлин О'Шоннесси и Лидия Джексон, пришли вместе, пешком поднявшись на Парламентский холм от станции метро. Предупрежденные заранее, что они могут ожидать увидеть в гостиной двух писателей по имени Эрик Блэр и Ричард Рис - эти имена ничего для них не значили - они пришли, чтобы найти двух чрезвычайно высоких мужчин, "задрапированных над незажженным камином" и погруженных в беседу. Лидия, по крайней мере, не была впечатлена: "изъеденный молью", - поставила она диагноз. Она была удивлена тем, что Оруэлл и ее подруга сразу же понравились друг другу и провели большую часть ночи в глубокой беседе. Позже Эйлин призналась, что была "довольно пьяна, вела себя очень плохо, очень шумно". Каковы бы ни были масштабы ее плохого поведения, оно понравилось Оруэллу, который, как только гости удалились, тут же сообщил своей хозяйке: "Вот на такой девушке я хотел бы жениться". По инициативе ли своего квартиранта или по собственной инициативе, миссис Обермайер через два дня устроила званый обед, на который были приглашены Оруэлл и Эйлин: "очень веселая вечеринка", вспоминала она, по окончании которой она оставила будущих влюбленных в гостиной и отправилась навестить друзей, живших неподалеку.

Оруэлл почти не оставил публичных комментариев о женщине, которую можно с полным основанием назвать великой любовью всей его жизни; то, что он признавался, что думал или чувствовал по отношению к ней, можно суммировать в нескольких весьма условных предложениях. Но сама Эйлин имеет привычку ускользать от сетей, расставленных для того, чтобы поймать ее: при всех биографических ресурсах, которые были привлечены к ней - см. превосходную книгу Сильвии Топп "Эйлин: создание Джорджа Оруэлла" (2020) - она остается неуловимой личностью, которую никогда не поймать в воспоминаниях, но которая поразительно жива в горстке сохранившихся писем. К моменту ее появления в гостиной миссис Обермайер ей было около тридцати лет, она была исключительно худой девушкой, которую ее ближайшая подруга прозвала Свиньей, чей средний рост (5 футов 5 дюймов) и бледный цвет лица привлекали внимание к ее хрупкости: если бы она не пользовалась косметикой, то выглядела бы так, как будто вот-вот упадет в обморок, объяснила она однажды. Хотя она сильно отличалась от Кей, она тоже представляла собой образец женственности межвоенной эпохи, с которой Оруэлл имел очень мало опыта. Дочь таможенного и акцизного чиновника из Саут-Шилдса, Эйлин - необычно для женщины ее происхождения - провела три года в колледже Святого Хью