— Это не ответ, — возразила Фрэнсис.

— Стоп, Фрэнни! — Тедди вздернула вверх скрюченную руку, и жест этот был достаточно властным. — Ты должна ему верить.

— Почему?

— Потому что я так сказала. Не возражай. Разве за каждым из нас не числятся поступки, которые мы совершаем по наитию, неосознанно? Что толкает нас к этому? Обстановка, настроение, генетическая память? Откуда нам знать? Представь, в каком состоянии был в тот день Карл.

— Могу представить, но в комнате Хоуп он вел себя как преступник, заметающий следы.

— Он не преступник. Я за него ручаюсь.

— Что?

— Не заставляй меня повторять дважды. Я говорю так, потому что знаю. Расставшись с Хоуп, он пришел сюда ко мне. Он рассказал мне все, что и тебе, в точности, слово в слово. Когда он упомянул о таблетках, я заволновалась и позвонила в Большой дом, набрала номер Хоуп. Она ответила, но говорила неохотно, коротко. Вряд ли это можно было назвать разговором, но она была жива, когда Карл покидал ее комнату, и уже мертва к тому времени, когда он туда вернулся.

Тедди закурила новую сигарету, и Фрэнсис в задумчивости проследила за тонкой прозрачной струйкой дыма, тающей в вечернем воздухе. Не сочинила ли бабушка всю эту историю, чтобы потом вложить ее в уста Карла? Неужели она так убеждена в его невиновности, что занялась подтасовкой фактов? Ей хотелось поверить бабушке на слово, однако все равно придется через телефонную станцию подтверждать, что такой разговор состоялся.

Но даже в случае положительного ответа никто не помешает обвинению выдвинуть версию, что Карл убил Хоуп, когда вторично побывал в ее комнате, якобы возвратившись за ключом. Хотя против него были только косвенные улики, в его защитных порядках насчитывалось множество дыр.

— Карл невиновен, и я хочу, чтобы ты это доказала. Не ради него — возможно, он тебе безразличен, — а ради Хоуп. Она бы не хотела, чтобы мужчина, которого она любила, попал в тюрьму за преступление, которого не совершал, а ее истинный убийца остался бы гулять на свободе.

— Почему Билл ушел из своей фирмы?

Фрэнсис уединилась с тетушкой в библиотеке. Несмотря на открытые окна, в комнате было душно. На море царило безветрие. Горизонт затянуло предгрозовое марево. Фрэнсис постоянно промокала платочком выступающий на лбу пот. Вопрос она задала неожиданно для себя, да и тетушку он застиг врасплох. Аделаида отложила свое вышивание и с недоумением посмотрела на чересчур любознательную племянницу.

— Пожалуйста, не спрашивай об этом, — произнесла она печально. — Я не вправе обсуждать эту тему.

— А почему? — Фрэнсис пересела поближе к тетушке и положила руку на ее холодное запястье.

Вопрос, возникший спонтанно, неожиданно приобрел для нее важность. Вполне возможно, ответ на него прояснил бы многие вещи касательно невеселой истории семьи Лоуренсов. Решение Билла расстаться с процветающей юридической фирмой и заняться мелкой частной практикой на свой страх и риск по меньшей мере удивляло. Обычно адвокаты стремятся работать в партнерстве. Это и престижнее, и выгоднее. Зачем же отказываться от того, что несомненно лучше? Опыт Фрэнсис в расследовании финансовых и юридических афер подсказывал, что любые кажущиеся иррациональными поступки имеют свою подоплеку.

— Все это уже в прошлом, Фрэнни, — сказала Аделаида. — Хотелось бы, конечно, переписать историю, но это никому не дано. Я не хочу возвращаться к тому, что уже пережито и почти забыто.

— Ну, пожалуйста, тетя!

— Ты все равно не поймешь.

— Я попытаюсь. Если бы папа чувствовал себя лучше, он был бы сейчас здесь, с нами, и заставил бы тебя выложить ему все как на духу. Ведь ты его родная сестра, а он твой старший брат и любит тебя. Но, к несчастью, он на больничной койке, и я здесь с тобой вместо него.

— Если я расскажу, ничего не изменится. Я ценю твое участие. Уже одно то, что ты сейчас здесь, в нашем доме, для меня дорогой подарок. Но прошу, Фрэнни, не буди спящих собак.

— Видишь, ты сама проговорилась… Что, если из прошлого тянется ниточка к настоящему?

— Не надо, Фрэнни…

— Хорошо, я спрошу о другом. Правда, что вы удочерили Хоуп?

Аделаида закрыла лицо руками.

— В этом нет ничего постыдного, — мягко сказала Фрэнсис. — Наоборот. Вы любили ее, заботились, растили в тепле, уюте и ласке, и она вас любила. Чего еще желать маленькой девочке? — спросила Фрэнсис.

Тетушка подняла на нее глаза, сухие, но полные невыразимого отчаяния.

— Растили — да. И потеряли… Карл забрал ее у нас, лишил жизни…

Фрэнсис едва не удержалась, чтобы не выдать Аделаиде то, что накануне услышала от Карла, а тем более не упомянуть о незыблемой вере бабушки Теодоры в его невиновность. Делиться с кем-либо этой информацией было рано. К тому же Фрэнсис не была уверена, что психика Аделаиды без тяжелых последствий перенесет эти метания от одного подозреваемого к другому.

В тайниках мозга Фрэнсис уже выстраивалась версия, что насилие, которому подверглась Хоуп в прошлом, какими-то таинственными путями привело через несколько лет к ее смерти.

— Кто изнасиловал Хоуп? — Вопрос был задан с расчетом на эффект внезапности.

Тетушка дернулась, будто ее ударили.

— Как ты узнала?

— Карл мне сказал. Хоуп ему призналась.

— Что он тебе наговорил?

— Он сам мало что знает. Хоуп не рассказала ему подробностей. И не назвала имя насильника.

— И никогда бы не назвала. — Тетушку охватила дрожь, которую она никак не могла унять. — Сейчас это уже не имеет смысла обсуждать, — добавила она.

— В молодости кто-то нанес тяжелую травму вашей приемной дочери. И физическую, и душевную. Если этот человек где-то в пределах досягаемости, то полиции необходимо допросить его. Сексуальные домогательства вкупе с физическим насилием — тяжкое преступление. Возможно, он причастен и к ее убийству.

— Нет! Он не причастен! Билл любил ее, боготворил ее! — воскликнула тетушка.

Фрэнсис впервые увидела, как может плакать Аделаида. Слезы хлынули потоком, будто открылись шлюзы.

Билл? Билл Лоуренс? Приемный отец Хоуп! Ведь это немыслимо! На какой-то миг Фрэнсис засомневалась — не ослышалась ли она? Это могло быть совпадение имен, мог существовать тезка Билла Лоуренса, с кем Хоуп была знакома, даже дружна, кому доверяла и за это поплатилась. Но реакция Аделаиды подтверждала самую первую догадку.

— Обещай хранить в секрете то, что я тебе скажу, — попросила тетушка, довольно быстро осушив слезы. Фрэнсис подала ей бумажную салфетку. — Пожалуйста, ради Хоуп, ради всей нашей семьи. У меня нет больше дочери. Я не хочу потерять еще и Билла.

— Я обещаю.

Аделаида тяжело вздохнула.