Существует свидетельство, что труп Александра Бутакова, скатившись с обрыва, принял сидячее положение. Жители несколько дней не решались подойти к месту, где труп адмирала с развевающейся седой бородой как бы сторожил остальных казненных. Только через несколько дней сослуживцы Бутакова перевезли его тело в Петроград и похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры недалеко от могил отца и дяди.

Судьба младшего сына Бутакова Алексея была более счастливой, если можно считать счастьем жизнь вдали от Родины. В 1917 году он в чине контр-адмирала, как некогда его отец, командовал Петроградским портом. При Временном правительстве вышел в отставку. Служил в армии Деникина и Врангеля. В декабре 1920 года на судне «Владимир» прибыл в Югославию, где впоследствии и умер.

Похоже на судьбу сыновей сложилась и судьба племянников Григория Ивановича, детей любимого его брата Ивана. Старший из них, названный в честь дяди Григорием, в чине капитана 1-го ранга воевал в армии Деникина. В эмиграции жил во Франции. Умер в Каннах в 1960 году. Его младший брат Степан служил гидрографом в Архангельске, содействовал проходу туда английской эскадры. В 1920 году был в армии Деникина, при эвакуации остался в Крыму и был в 1927 году расстрелян чекистами в Архангельске.

Внук Григория Ивановича (сын растерзанного сына Александра) мичман Григорий Александрович Бутаков воевал на стороне красных в Гражданскую войну, в Великую Отечественную защищал Севастополь, дослужился до капитана 1-го ранга. Умер он в глубокой старости в Ленинграде в 1984 году.

Сын Григория Александровича старший лейтенант Евгений Бутаков (правнук знаменитого адмирала) геройски погиб во время Новороссийской десантной операции в 1943 году в возрасте двадцати четырех лет. Вместе с ним пресекся и знаменитый морской род Бутаковых.

В 20-х годах ХХ века, когда массово сносили памятники царским сановникам, бюст Григория Ивановича Бутакова с его могилы был перенесен в музей городской скульптуры.

Именем адмирала Григория Бутакова были названы заливы: один в Беринговом море около бухты Святого Лаврентия и на восточном берегу Сахалина, открытые в начале 80-х годов ХIХ века командирами наших клиперов.

Снова о Григории Ивановиче вспомнили во время Великой Отечественной войны, когда возникла необходимость в возрождении имен героев русского флота. Конечно, это произошло не случайно, ведь именно через Бутакова протянулась нить преемственности старой лазаревской морской школы к эпохе парового и броненосного флота, а заложенные им основы боевого маневрирования и доныне считаются классическими.

С тех пор и до сегодняшнего дня Бутакову посвящали и посвящают статьи, книги и диссертации. Его имя вошло в пантеон великих отечественных адмиралов. Но, в отличие от других наших знаменитых флотоводцев, корабля с именем «Адмирал Бутаков» в составе советского, а потом и российского флота так и не появилось. Будем надеяться, что это когда-нибудь все же произойдет.

…Шел 1877 год. Вступившись за порабощенных и угнетенных братьев-болгар, Россия объявила войну Турецкой империи. В ночь на 15 июня русская армия, форсировав Дунай, вступила на многострадальную землю Болгарии. Освободительная война началась.

В эти дни тяжелый груз забот лег на плечи главного командира Черноморского флота генерал-адъютанта Аркаса. Адмирал был моряком многоопытным, штормов и боев прошел немало, но сейчас и он терзался сомнениями: удастся ли ему сдержать удар турецкого флота? Основания для этих сомнений были веские. После окончания Крымской войны России строжайше запрещалось держать на Черном море крупные морские силы. Турция же, напротив, с каждым годом все больше и больше наращивала свой флот. К 1877 году она имела несколько мощных броненосных эскадр. Россия могла противопоставить этому лишь две круглые «поповки», предназначенные для защиты устья Дуная, да несколько старых деревянных корветов. Вся надежда адмирала была на береговые батареи да на несколько быстроходных пароходов, переданных ему на время войны.

– С этими силами, помолясь, против супостата и двинем! – объявил Аркас своим флагманам. – Вот только бы еще офицеров опытных прислали, тогда б совсем распрекрасно было! А кабы еще пушчонок подкинули…

Офицеров ему прислали, в остальном же велели обходиться своими силами. Прибывших распределяли прежде всего на отряд судов активной обороны, куда входили переданные флоту пассажирские пароходы. Среди присланных в Севастополь был и лейтенант Зацаренный.

Лейтенант был выходцем из небогатой, но большой и дружной офицерской семьи. Отец его, пехотный подполковник, был страстным почитателем великого Суворова и по этой причине своему первенцу дал весьма оригинальное и необычное имя в честь одной из побед великого полководца – Измаил. А потому, когда докучливые приятели интересовались, не является ли его имя мусульманским Исмаилом, Зацаренный неизменно ответствовал им:

– Наоборот, господа, имя мое самое что ни на есть русское, так как это имя русской победы!

Согласно предписанию лейтенанту Зацаренному назначалось явиться на пароход «Великий князь Константин», что чадно дымил трубами у Угольной пристани.

– Кто пароходом командует? – поинтересовался он, получая предписание в штабе флота.

– Макаров Степан, то же, как и вы, из лейтенантов! – отвечал ему красноносый канцелярский чиновник.

Командира парохода Зацаренный застал на верхней палубе; тот что-то разъяснял обступившим его матросам. Как и положено, представился.

– Что окончили? – поинтересовался Макаров, пожимая руку своему новому подчиненному.

– Морской корпус и минные офицерские классы!

– Где плавали?

– На шхуне «Тунгуз» из Кронштадта к устью Амура, затем на Тихоокеанской эскадре.

– Весьма рад, что буду иметь у себя на судне столь подготовленного офицера. День на ознакомление – и принимайте дела минного офицера!

«Великий князь Константин» представлял собой старый пароход Российского общества пароходства и торговли (РОПиТ), вооруженный по случаю войны шестидюймовой мортирой и несколькими мелкими пушками. Кроме того, по настоянию капитан-лейтенанта Макарова на пароход установили четыре малых минных катера, вооруженные шестовыми да крылатыми минами. Этими вот минами и предстояло заниматься Измаилу Зацаренному.