Макаров в ярости сжал фуражку:

– Все сорвано! Отходим!

«Великий князь Константин» уже оставил далеко за кормой батумские берега, а турки все еще продолжали сражение с несуществующим противником.

– Понаделали мы тарараму, до сих пор Абдулка не опомнится! – шутили матросы.

3 мая пароход уже швартовался в Севастополе. Макаров пребывал в большом расстройстве.

– Надо же, первая атака – и такой позор! – сокрушался он.

– Ничего! – утешал его, как мог, Измаил. – Главное – извлечь из происшедшего уроки. Война только начинается!

Весьма снисходительно отнесся к неудаче и адмирал Аркас.

– Не будем слишком строги! – похлопал он по плечу Макарова. – Первый блин всегда комом! Люди ж ваши работали лихо, а потому заслуживают быть награжденными. К тому ж и прыти у турок после вашей встряски поубавилось заметно!

Все участники рейда были щедро награждены. Офицеры получили ордена, матросы – солдатские Георгии. Лейтенанту Зацаренному Аркас собственноручно нацепил на грудь Святого Владимира 4-й степени.

Часто бывает, что первая неудача заставляет опустить руки. Константиновцев же она лишь раззадорила. Не прошло и недели, а пароход уже дымил на широте Сухума, на рейде которого отстаивалось после разбойного набега на русское побережье сразу шесть турецких броненосцев. На этот раз успеху помешали густой туман и ранний рассвет. В Севастополе не задерживались. Быстро загрузили уголь – и снова в море. Но теперь курс был взят в сторону противоположную – к Сулинскому гирлу, где недавно видели одну из турецких эскадр. Для пополнения запасов завернули в Одессу. Местный морской начальник контр-адмирал Чихачев взялся было инструктировать Макарова, затем махнул рукой:

– Умного учить – только портить! Делай как знаешь!

В этом походе на борту «Константина» помимо старых катеров было два новых, номерных. В восьмом часу вечера Макаров сказал команде несколько напутственных слов, матросы в шедших на буксире катерах ответили троекратным «ура».

По расчетам к гирлу должны было подойти к полуночи. Но поднялась волна, стали лопаться буксиры… Пришли с задержкой изрядной.

– Господа! – обратился к командирам катеров Макаров, когда вдали замигал Сулинский маяк. – Отдавайте буксиры и ступайте! Всем держаться вместе, разделяться лишь перед самой атакой. Старшим на отряде – лейтенант Зацаренный. Храни вас Бог!

Отдали буксиры. Перестраиваясь на ходу в боевой порядок, катера устремились вперед. Главными – быстроходные «Чесма», два новых – номер один и два, за ними – остальные. Вскоре на фоне ночного неба стали проступать силуэты неприятельских кораблей.

Зацаренный удовлетворительно опустил бинокль:

– На рейде цвет турецкого броненосного флота: «Фехти-Буленд», «Иджалия» и «Мукадем». Теперь-то им от нас не уйти! Атакуем!

Стремясь охватить противника с фланга, «Чесма» Зацаренного отвернула вправо и скоро скрылась от остальных в темноте. Теперь передовыми шли два номерных катера Вадима Рождественского и Леонида Пущина. Рождественский пристопорил машину, спросил Пущина вполголоса:

– Видишь слева броненосец?

– Вижу! – ответил тот. – Этот мой!

И его катер, отвернув на цель, растворился в ночи. Приблизившись к неприятелю, Рождественский с горечью отметил, что из трех неприятельских броненосцев один уже дал ход, а два других были под парами. Огни на всех затушены. Наметив для себя ближайший, Рождественский спустил шест с миной за борт и дал полный ход. На подходе к кораблю турки открыли ружейную пальбу, на броненосцах началась суматоха. Рождественский глянул на часы. Было два часа ночи. Катер номер один выходил в атаку. Однако экипаж подстерегала неожиданность. На самом подходе к кораблю шестовая мина обо что-то ударилась и взорвалась. Последовал сильный толчок, и катер уткнулся в какое-то препятствие.

– Что такое? – закричал, чуть не плача от досады, лейтенант.

Осмотревшись за бортами, моряки поняли, что «птичка» прочно села на один из заградительных бонов, которые предусмотрительно выставил вокруг своих кораблей командующий эскадрой Гоббарт-паша (он же граф Бокингемский Август-Карл-Гоббарт).

– Что будем делать, ребята? – окликнул матросов Рождественский.

– Сейчас раскачаемся! – отвечали ему.

Раскачав катер и отработав назад машиной, Рождественский без потерь отошел от броненосца. Борт катера, иссеченный пулями, напоминал решето. Бой меж тем продолжался. Теперь в атаку выходил катер Леонида Пущина. И его ждал свой бон… но здесь все обстояло гораздо трагичнее. Бон проломил днище, и «птичку» стало быстро заливать водой. Заглохла машина.

Пущин оценил ситуацию.

– Топимся! – скомандовал он. – Все за борт!

Судьба катера номер два оказалась драматичной: всю команду ожидал долгий турецкий плен…

Катер Измаила Зацаренного атаковал третий броненосец. Сблизившись с ним, он спустил свою крылатую мину. Но и Зацаренному в этот раз не повезло. Едва мину сбросили за борт, как ее проводник зацепился за винт и запутался. Стала машина. На мгновение все стихло, только с шипением выходил из-под сальников пар. Пришлось, как и у Батума, распутывать винт и отходить.

Три остальных катера застряли в рыбачьих сетях и опоздали с атакой. Неприятельские корабли дали ход, и катерам пришлось отходить. Не легче было в это время и Макарову. Дрейфовавший «Константин» снесло к отмели. Еле вырабатывали машиной против поднявшегося ветра, командиру судна пришлось даже выбросить за борт часть угля. Впрочем, в остальном все обошлось благополучно. Катера нашли «Константин», и пароход, удачно уйдя от погони, прибыл в Одессу.

Настроение команды было удручающим. К переживаниям из-за неудачной атаки добавилось тягостное неведение о судьбе товарищей с пущинского катера.

Здесь сразу же следует сообщить, что лейтенант Пущин по возвращении из плена был награжден Георгиевским крестом 4-й степени. В его честь в 1878 году был назван минный катер на Дунае, а затем минный крейсер Черноморского флота.

Но тут лазутчики принесли вдруг радостное известие о том, что атака Измаила Зацаренного все же оказалась успешной. Его мина взорвалась уже после отхода катера, и лейтенант не мог видеть результатов своей атаки. Повреждения «Иджали» оказались весьма серьезными, и отведенный на буксире в Стамбул броненосец до конца войны не принимал участия в боевых операциях.

По единодушному мнению офицеров «Константина», достойнейшим из них в Сулинском бою был Вадим Рождественский, За подвиг лейтенанту был вручен Святой Георгий 4-й степени. Катер его переименовали в «Сулин». 30 июля 1878 года на переходе из Одессы в Очаков катер «Сулин» погиб от взрыва котла вместе со всей командой и доблестным командиром.

Однако вернемся назад. Долго прохлаждаться константиновцам в Одессе не пришлось. Едва перевели дух, пришла телеграмма командующего – немедленно следовать в крейсерство к берегам турецкой Анатолии. И снова море. Макаров, как и надлежит командиру в подобной ситуации, днюет и ночует на мостике. Не меньше забот у Зацаренного. Не доверяя никому, сам снаряжал в этот раз все мины.