Дженнифер поднялась, подошла ко мне и вынула из моего рта сигарету. Мы обнялись и поцеловались.

— Вот за праздничным столом, — заметила она, — как раз и был удобный случай сообщить нам эту радостную весть.

— И дети не смогли бы заснуть от волнения, — возразил я. — Это первая причина, почему я тогда промолчал.

— А вторая?

— Ты, милая. Прежде, чем вызвать отца или маму, я должен поговорить с тобой.

— О чём?

— О нашем будущем. — Я отстранил от себя Дженнифер, забрал у неё сигарету и сделал глубокую затяжку. — Странно. Смешно. Уже больше одиннадцати лет мы живём вместе, у нас есть ребёнок… дети, а я… я боюсь сказать такие простые слова: «Дженни, стань моей женой».

Дженнифер посмотрела на меня долгим взглядом, затем резко отвернулась и выбежала из кухни. Я швырнул окурок в раковину умывальника и последовал за ней.

Она сидела в холле на диване, уставившись задумчивым взглядом в противоположную стену. Я сел рядом и обнял её за талию.

— Дженни, родная. Извини, если я сказал что-то не так. Я имел в виду, что боюсь не твоего согласия, а…

Дженнифер прижала палец к моим губам.

— Я тебя правильно поняла, Эрик. Я знаю, что ты хотел сказать. Просто я… Понимаешь, я много раз представляла наш разговор о будущем, когда мы наконец вырвемся из этого плена. Я представляла его по-разному, и… ты сказал именно то, что я мечтала услышать.

— Значит, ты согласна?

Она посмотрела на меня сияющими глазами:

— Да, согласна… Если ты действительно хочешь.

— Я хочу этого, Дженни, больше всего на свете хочу. Я люблю тебя.

— А как же Софи? Ты уже забыл её?

Я вздохнул и потупился. Эта тема была для нас своего рода табу. Вот уже семь лет, если не больше, мы с Дженнифер ни разу не упоминали имя Софи в наших разговорах. Да и я сам с каждым годом всё реже и реже вспоминал её. Однако…

— Нет, дорогая, — честно ответил я. — Было бы ложью сказать, что я забыл и разлюбил Софи. И я покривил бы душой, если бы стал утверждать, что моя любовь к ней была просто юношеским увлечением. Двенадцать лет я провёл в ожидании встречи с ней. Мысль о Софи помогала мне бороться с безумием. Она стала для меня символом свободы, живым воплощением той цели, ради которой я смог вытерпеть пытку одиночеством и снести все издевательства Александра. Софи и свобода слились для меня воедино; я люблю Софи, потому что люблю свободу. Она всегда будет близким и родным мне человеком. Но ты, Дженни… Ты — самое лучшее, что произошло в моей жизни. Ты не просто скрасила моё одиночество, ты превратила мой ад в рай, а серые и унылые будни — в бесконечный праздник. Из товарищей по несчастью, из вынужденных любовников мы стали дружной семьёй, мы стали единым целым, и теперь я не представляю своей жизни без тебя. Да, я по-прежнему люблю Софи, но я уже не могу представить себя с ней, я не могу представить себя с любой другой женщиной, кроме тебя.

Дженнифер крепче прижалась ко мне.

— Со мной то же самое, Эрик. Я продолжаю любить Кевина, я очень сильно люблю его, но люблю как старшего брата, как друга. А ты — мой единственный мужчина, ты один нужен мне, и только ты… — Она вздохнула. — Неужели это всего лишь привычка?

— Это больше, чем привычка. Не всякая любовь, не говоря уже о привычке, смогла бы выдержать такое испытание, которое выпало на нашу долю. Эти долгие годы не стали для нас мучительной пыткой, мы счастливы вдвоём, меня не тяготит твоё общество, а тебя — моё. Многие другие мужчины и женщины на нашем месте сейчас бы только и мечтали о том, чтобы побыстрее разбежаться в разные стороны, их бы тошнило друг от друга. А у нас с тобой даже мысли такой не возникает. Когда я думаю о своём будущем, то непременно вижу тебя рядом со мной.

— Я тоже, милый, — сказала Дженнифер. — Я хочу всегда быть с тобой. И если это не любовь — то что же тогда любовь?

— Это любовь, — твёрдо произнёс я. — Настоящая любовь, какая бывает лишь один раз в жизни, и то далеко не у всех. Нам с тобой повезло, Дженни. Крупно повезло.

Прекрасный Принц вернулся. И я страдаю…

Нет, конечно, я рада за него. Рада, что он жив, здоров и счастлив… Зато я несчастна!

Эрик вернулся не сам. К превеликой радости всей родни, он привёл с собой Дженнифер. И, к вящему умилению всё той же родни, с ними было двое детей — сын и дочка, Паоло и Фиона.

Дом Света праздновал возвращение наследного принца. По этому случаю Брендон устроил пышное торжество, на которое явились все близкие и дальние родственники, а также члены правящих фамилий дружественных Домов.

Я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни и при первом же удобном случае поспешила незаметно скрыться. Я вернулась в Сумерки Дианы, закрылась в спальне и дала волю своим слезам.

Мне было горько и тоскливо. Мне было почти так же больно, как и год назад, в тот день, когда мне сообщили, что Эрик погиб. Я снова потеряла Эрика — теперь уже навсегда. Он разбил моё сердце и ушёл к другой…

Сначала у меня была надежда. Тот факт, что целых одиннадцать лет Эрик и Дженнифер жили, как муж и жена, сам по себе ещё ничего не значил. Это было естественно и вполне объяснимо. Даже будь Эрик моим законным мужем, у меня язык не повернулся бы осуждать его. Но… но…

Вскоре я поняла, что они не были просто вынужденными любовниками, нашедшими в объятиях друг друга отраду своему одиночеству. За эти годы они стали настоящей семьёй, и не только дети связывали их. Я убедилась, что Эрик действительно любит Дженнифер, она любит его, и они счастливы друг с другом и со своими детьми. А мне не было места в их семейной идиллии…

И главное, это я во всём виновата!

Именно я устроила их счастье, а своё разрушила, когда свела их вместе. Я, и никто другой, была причиной той «случайности», которая направила корабль Дженнифер к планете, где находился Эрик. Почему моё идиотское подсознание сыграло со мной такую жестокую шутку? Почему я просто не вернула Дженнифер в наш родной мир? Или, в худшем случае, не вернула её туда, откуда она бежала. Тогда бы мы нашли её гораздо раньше. И эта бедная женщина, Джулия, осталась бы в живых…

А Эрик, вернувшись домой, стал бы моим.

Неужели в глубине души я не хотела этого? Как иначе объяснить всё происшедшее…

Мои горестные размышления прервал осторожный и даже робкий стук в дверь. Нельзя сказать, что я совсем не почувствовала, как пару минут назад из Туннеля на лужайку перед домом вышел Бриан. Подсознательно я приняла этот сигнал к сведению и проигнорировала его. Так обычно случалось со мной во сне: на первых порах я всякий раз просыпалась, но потом привыкла и научилась не реагировать на появление людей, которых хорошо знала и не ожидала от них неприятных сюрпризов. Так было не только во сне, но порой и наяву — когда я бывала очень занята или чем-то увлечена.