– Я хочу жениться на ней, – грустно сказал Габриель и подумал, что, должно быть, безнадежно опоздал со своей мечтой.

– Ах, жениться? – торжественно пробасил Тич. – Ну это, само собой, совсем другое дело! Только я тебе так скажу, парень: хуже жены один только сатана! Поверь, я-то знаю! Как-никак, четырнадцать лет был женат!

Он закатился хохотом, который разнесся по всей гавани, и добавил, просмеявшись:

– А уж любил я их всех, голубушек моих, ну уж так любил! Зато, бывало, как разлюблю, так не мучаюсь: отдам очередную зазнобу в трюм, своим ребятам на забаву, – и дело с концом!

Габриель был готов вступить с Черной Бородой в глубоко философскую беседу о проблемах любви и брака, но в эту минуту увидел то, что так долго искал.

– Вот она! – закричал он с облегчением. – «Золотая Фортуна»!

– Ну да, вижу, – спокойно согласился Тич, посмотрев в ту сторону гавани, куда указывал Габриель. – Можешь считать, что тебе повезло, приятель. Наверное, ты сумел пронять судьбу до самых пяток своими причитаниями… Ну пошли, я сейчас прикажу кому-нибудь из своих дохлых кашалотов отвезти тебя на борт «Фортуны». Такого перца насыплю под хвост паршивым бездельникам, что доставят тебя – глазом не успеешь моргнуть!

«Глазом не успеешь моргнуть» несколько затянулось, и на борт «Золотой Фортуны» Габриель попал почти через час. Он немедленно прошел в капитанскую каюту и безо всяких предисловий резко спросил:

– Где она?

Ле Корбье виновато отвел глаза.

– Забудь о ней, приятель. Присядь, выпьем.

– Отвечай, – настойчиво повторил Габриель. – Ты же похитил ее, не станешь отрицать, а? Похитил из Фокс-Медоу, как только я уехал в Бат.

– Ну положим, – неохотно согласился Ле Корбье. – Так потребовал экипаж, и я вынужден был согласиться. Иначе был бы бунт на борту. Что мне оставалось делать? У меня не было выбора!

– Что же ты так распустил своих людей, Ле Корбье? – гневно спросил Габриель. – И почему ты идешь на поводу у матросов? Да вообще, черт побери, кто, в конце концов, капитан на этой старой калоше?

– Полегче, полегче, дружок, – предупреждающе заворчал Ле Корбье, бесстрашно подходя вплотную к собеседнику, которому едва доставал до плеча. – «Золотая Фортуна» теперь моя. Не забывай, что ты здесь в гостях, а не дома!

Ле Корбье отошел, сел в кресло. Присел напротив и Габриель. Помолчал, сверля коротышку пристальным взглядом.

– Что вы с ней сделали? – задал он вопрос, страшась последующего ответа.

Ле Корбье вздохнул:

– Для начала матросы предъявили ей свои обвинения. Ну, ты и сам знаешь, как это делается.

– А ты? Ты-то был в составе суда?

– Разумеется. Сидел между моим первым помощником и одним из старшин. Естественно, ее признали виновной.

– Естественно, – саркастически протянул Габриель. – Ну а дальше-то что?

Черноволосый коротышка задумчиво почесал переносицу.

– Мой бог, Форчун! Прошу тебя – забудь про нее! Я ничего не мог поделать. Они сами выбрали способ казни. Я пытался их отговорить, но они и слушать меня не захотели. – Он тяжело вздохнул. – Должно быть, она уже умерла, – мягко закончил Ле Корбье.

– Уже? – вскинул брови Габриель. – Дьявол тебя побери, что значит «уже»? И что вы с ней…

И тут до Габриеля дошла ужасная правда.

– Нет, – хрипло выдохнул он. – Нет. Вы не могли…

Выражение лица Ле Корбье подтвердило худшие опасения Габриеля.

– Высадили! – прошептал он. – Вы высадили ее на остров, ублюдки! Так?

Ле Корбье смущенно кивнул.

– Скотина! – рванулся к нему Габриель. – Слизняк безмозглый! Чтоб ты сдох, урод!

Он схватил тщедушного пирата и выдернул его из кресла. Швырнул на пол и принялся крушить все, что попадало под руку, – столы, кресла, бутылки, стаканы…

Покрасневший как рак Ле Корбье задыхался, извиваясь в руках Габриеля, стиснувших ему горло.

– Я пытался их отговорить… – хрипел он. – Я правда пытался!

– Ты соображаешь, что наделал? – прорычал Габриель, не отпуская своей хватки. – Ты бросил ее там умирать – медленно и страшно! От голода! От жажды!

– Но за дело же! – жалобно прохрипел Ле Корбье. – За все, что она сделала с тобой. И твоими…

В дверь каюты ввалилось с полдюжины пиратов, привлеченных шумом драки. Не без труда им удалось разнять сцепившихся, словно два бульдога, капитанов. Ле Корбье с трудом перевел дух, массируя пальцами красную, распухшую шею.

– За то, что она сотворила тогда в Виргинии, – упрямо закончил он фразу после того, как прокашлялся. – Она должна была заплатить за эту виселицу в Вильямсбурге!

Габриель тоже притих и как-то сразу успокоился.

– А ведь она не делала этого, – медленно и внятно сказал он пиратам. – Она не лгала, когда уверяла, что ни в чем не виновата.

Ле Корбье поднялся с пола, подошел к Габриелю и положил ему на плечо руку.

– Я знаю, как ты любил ее, дружок. Знаю, как не хотел верить, что она могла предать твою любовь, но все же…

– Проклятие! – заорал Габриель, сбрасывая с плеча руку Ле Корбье. – Будете вы меня слушать или нет, в конце-то концов? Еще раз повторяю вам: она ни в чем не виновата! Теперь я это точно знаю! Точно знаю, понимаете, знаю! Я видел правду своими глазами и слышал ее своими ушами! Дошло до вас или нет?

– Как тебя понять, кэп? – спросил один из матросов, прежде плававший в команде Габриеля.

Габриель тяжело вздохнул.

– Я только что был в Виргинии…

Набившиеся в капитанскую каюту матросы притихли.

– Ездил на табачные плантации, где Шайна жила прежде – у своих родственников. Там была ее кузина. Я знал ее еще до того, как повстречался с Шайной, и собирался на ней жениться. – Габриель обвел глазами внимательные, напряженные лица. – Ну а потом появилась Шайна. После этого Ребекка перестала для меня существовать. Когда я порвал с ней, она бросилась к властям, выдала себя за Шайну и подписала то обвинение. И это ее вина легла на Шайну.

Он еще раз посмотрел на лица матросов. Кто-то из них выглядел потрясенным, кто-то просто глупо моргал, кто-то скептически ухмылялся.

– Отвезите меня к ней, – обратился Габриель к Ле Корбье. – Даже если мы опоздаем – что ж, хоть похороним ее по-человечески.

Глазки смуглого пирата погрустнели.

– Я дал ей нож, – сказал он Габриелю. – На случай, если муки станут совсем уж нестерпимыми. Я решил, что…

Ле Корбье скорбно замолчал, не закончив фразы.

Габриель прикрыл глаза. Ему представилась Шайна – умирающая, убившая себя, и сердце его словно обхватил щупальцами спрут.