Смоллек развернулся, и я направила ствол на него. Сердце застучало тяжелым молотом. Надеясь, что Бог простит, я нажала на спуск.

Выстрела не последовало.

Смоллек бросился на меня. Я опять нажала на спуск, и опять ничего. Врезавшись, Смоллек сбил меня на пол и неистово рухнул сверху, ударив локтями и обдав острым запахом пота. Описав дугу, фары исчезли, и комната погрузилась в сумрак. Вдали я услышала истошный голос полицейской сирены.

Мы боролись, лежа на полу, постепенно смещаясь в сторону кухни. Я билась, как могла, с тяжестью навалившегося сверху Смоллека, слушая, как вой сирены становится все громче. В конце концов мы оба врезались в клетку с метавшимися в ней хорьками. Пип и Оливер шипели и отчаянно верещали. Схватив меня за горло, Смоллек начал душить, и его прыщавое лицо приняло особенно мерзкое выражение. Цепляясь за лишавшую меня воздуха руку, я никак не могла освободиться. В отчаянии я дотянулась до дверцы клетки и непонятно каким образом открыла запор.

Маленькая дверца откинулась в сторону, мелькнула серая тень, и Смоллек завопил не своим голосом. Не переставая кричать, он откатился в сторону. Хватая воздух, я встала и, шатаясь, потянулась к набору кухонных ножей. Впрочем, теперь Смоллеку было не до меня: он крутился на месте, отбиваясь от хорька. Зверек вцепился ему в голову, и я видела только метавшийся из стороны в сторону пушистый темный хвост.

Продолжая кричать, Смоллек выскочил на улицу с хорьком на голове вместо шляпы. Выбежав за ним, я без сил стала посреди дороги, всматриваясь в ночную пустоту и ничего не видя от заливавших глаза жгучих слез.

Пройдя через застекленную створчатую веранду моего дома, детектив Крис Рэмси расположился на диване в гостиной. Его лицо, подходившее скорее учителю английского, выглядело изможденным. Похоже, детектив провел на ногах всю ночь. Возле камина расхаживала Ники Винсент, придерживая огромный живот своими скрещенными руками. Агенты ФБР, решившие устроить совещание, вышли на улицу. Я видела, как под лучами утреннего солнца они стоят на лужайке — двое самых трезвых и самых важных из нас, в одинаковых синих костюмах. Один из агентов разговаривал по мобильному телефону.

Вокруг жилища Джесси уже собралась пресса. Сгрудившись за лентой ограждения, репортеры без особых церемоний фотографировали сорванную с петель входную дверь.

— В последние несколько часов мы обобщили множество фактов, — сообщил Рэмси, державший в руке небольшой блокнотик. — Эти люди весьма небрежны. В затвор дробовика, находившегося в руках Пэкстона, набилась грязь.

Я вспомнила, как еще в Энджелс-лэндингс Смоллек уронил ружье на песок.

Детектив кивнул.

— И еще одно: пистолет Смоллека похищен с армейского склада в Чайна-Лейк. Мы определили его по номеру.

Я пристально взглянула на Рэмси:

— Не из этого ли пистолета застрелили пастора Пита?

— Нет, но тем не менее оружие — это улика. Снятые пальчики хорошо совпадают с отпечатками, найденными на канюле для липосакции, которой закололи доктора Мэла Калаяна.

Ники остановилась.

— О Господи, Эв… Смоллек собирался тебя убить. Благодари Бога за хорьков и поставь свечку за маленькую бестию.

Рэмси не удержался от комплимента:

— Обезоружить нападающих таким способом… Впечатляюще, Эван.

Я не ответила, и детектив вернулся к своему блокнотику.

— Пару часов назад нам разрешили обыскать жилище Смоллека. Хибара около каньона Винчестер. — Рэмси провел рукой по свежей щетине. Похоже, сегодня у него не было времени на бритье. — За домом он держал целый зверинец. Мы обнаружили летучих мышей, причем больных, и еще один садок, буквально набитый мертвыми кроликами. А также собак, которых пришлось застрелить. — Он странно покосился в мою сторону. — Очень крупные собаки, таких я еще не встречал.

— Помесь собаки и койота?

Детектив медленно кивнул, соглашаясь как бы нехотя. Теперь Рэмси последовательно соглашался со всем, что я в свое время приводила в качестве доказательства. Запоздалое и слишком слабое решение.

Смоллек вместе с Пэкстоном, Табитой и Люком были далеко. Что еще хуже, все «Оставшиеся» ушли в подполье, до последнего человека. Их церковь опустела, дома были брошены. Энджелс-лэндинг также словно вымер. Полиции удалось найти человека, на чье имя оказалась записана земля. Страдавшая болезнью Альцгеймера, Милдред Хопп Энтли, мать Шенил Вайоминг, содержалась в приюте.

Сидя у камина, я смотрела на холодный очаг и чувствовала, как передо мной из пустоты разверзается бездонная воронка.

— Наконец, еще одно обстоятельство. — Рэмси почесал голову. — Не могут найти тело Питера Вайоминга.

— Что?

— Записи о его похоронах нет ни в одном из трех прилегающих графств.

Мы с Ники уставились на детектива.

В комнату вошли агенты ФБР.

— Мисс Делани…

Ко мне обратился тот, что старше. Декальб — так звали агента с редеющими черными волосами и карими, смахивавшими на пуговицы глазами.

— По вашим словам, прошлым вечером за Пэкстоном последовала ваша невестка. Судя по вашим же показаниям, в этот момент у Исайи Пэкстона не было оружия, и эта женщина имела возможность остаться в доме. — Склонив голову набок, Декальб задал вопрос: — Вы утверждаете, что она действовала по принуждению?

— Да. Она ушла, чтобы защитить Люка.

Декальб мельком взглянул на напарника.

— Это не прежние дела. Табита не виновата.

— Зачем это «Оставшимся» понадобилось забирать ребенка?

По моей спине побежал озноб:

— Я не знаю. Табита говорила, что Шенил Вайоминг некоторым образом перед ним благоговеет.

Декальб никак не отреагировал на мое высказывание. Чтобы не заплакать, я принялась тереть глаза кулаками. Тут же присев рядом, Ники положила мне руку на плечо.

— Должно быть, они связывают это с Хэллоуином, — сказала она.

— Что именно? — спросил Декальб.

Рэмси пояснил:

— Мисс Делани утверждала, будто на Хэллоуин «Оставшиеся» планируют что-то вроде нападения.

Переминаясь с ноги на ногу, Декальб спросил:

— Мадам, мне кажется, вы достаточно осведомлены о деятельности этой группы? — Его тон сразу успокоил бьющееся внутри тревожное ощущение. — Фактически ваша семья оказалась к «Оставшимся» ближе всех, столкнувшись с их наиболее жестокими действиями, включая убийство. Вы можете рассказать, что на самом деле происходит?

Я встала:

— Только то, что «Оставшиеся» — это угроза. Если бы в свое время кое-кто не посмеялся над моими словами, понося за то, что отрываю от дела важных людей, Люк был бы дома и в безопасности.