Людям Тени не нужно было отдавать приказы: они ринулись к стенам тотчас же. Немногие уцелевшие охотники столпились вокруг нас.

— Что ж, — очень спокойно сказал Конте. — Вокруг будут узкие улицы. Пентаграммы станет куда легче чертить, как только избавимся от демонического мусора.

— Мусора? — мёртвым голосом сказала я. — Тут их сотни. Нам нужно не меньше нескольких дюжин охотников, чтобы хотя бы надеяться с ними совладать. А лучше — сотню или полторы.

— Увы, у нас их нет, — беспечно сказал Конте, поправляя меч. — Винст, у вас с Резвином две минуты, чтобы прикинуть, где мы можем перехватить филастров. После этого мы выдвигаемся.

Он проводил взглядом третьего филастра, принявшегося долбить стену, пока дикие демоны волнами взбирались по его хребту, — и лицо Конте сделалось холодным и пустым. Точно так же выглядел его брат, когда изгонял из взгляда всякую обречённость.

Лёгкий шарф развевался у меня на шее. Брызги крови всё-таки попали на него, но прозрачная ткань незримо хранила меня от ударов. Но в этот раз чуда не произойдёт.

Винст подскочил к Конте, протягивая ему карту, а я с тоской посмотрела вдаль — на дорогу, по которой мечтала сбежать ещё прошлой ночью. Неужели помощь не придёт?

На секунду мне показалось, что далеко на горизонте вздымается облачко пыли, и я машинально полезла в сумочку на поясе за зельем орлиного зрения.

Но в следующую секунду Конте потянул меня за собой, и мне сделалось не до этого.

Я прислонилась к стене разрушенного дома, тяжело дыша. Из глаз текли слёзы.

Огинз был ранен в голову. Нас становилось всё меньше, и, что было хуже всего, во все три ловушки, которые мы успели было вычертить, попались обычные дикие демоны. А это значило, что все три пентаграммы пропали зря: каждая могла быть активирована лишь однажды.

— Мы не можем очистить ни один переулок для филастра, — выдохнул Конте. — Обычных тварей слишком много, а у нас просто недостаточно людей.

— Значит, попробуем ещё раз, — спокойно произнёс знакомый голос.

Мы оба обернулись. Тень с обнажённой катаной стоял в окружении двух десятков отлично вооружённых бойцов, и почти у всех за спиной были призрачные крылья.

— Сделаем это, — только и сказал он.

И мы бросились в бой.

На нас шла новая волна диких демонов, и Тень вдруг оказался совсем рядом. Я безумно хотела его обнять — но успела лишь коснуться рукава.

— Я не собираюсь признаваться тебе ни в чём, — едва слышно произнесла я.

По его лицу скользнула лёгкая улыбка. Он понял, что я хотела ему сказать.

— Я запомню.

Демоны вдруг расступились — и перед нами появился филастр. Трое мальчишек Конте тут же схватились за мел. Я торопливо написала в угол пентаграммы своё имя: не хватало ещё вместо исчезнувшего филастра получить ещё одного из Подземья в качестве подарка от Церона.

Тень и Конте усилили натиск, и шестеро из девяти диких демонов пали за секунды. Ещё двоих раскроили на куски ребята с призрачными крыльями, которых привёл Тень. Последний бросился на меня — и рухнул с перерезанным горлом.

Я знала, что совсем скоро упаду без сил: вторая доза зелий была на исходе. Но эту тварь мы обязаны были отправить обратно в Подземье без права возвращения.

Я неслась со склянкой вдоль вершин, не доверяя это никому другому. Первая вершина, вторая…

— Тень! — окликнул Конте. — Я знаю, что прок. что оно не ушло. Закладка сказала мне.

По лицу Тени прошла судорога, но он не сказал ничего.

— И знаешь что? — добавил Конте. — Я ни о чём не жалею. И что бы ты там себе ни думал, никакой великой жертвы в этом не было. Просто. защищал одного идиота.

Тень подсёк ещё одного демона, который, казалось, появился из ниоткуда. И усмехнулся, глядя на Конте:

— Принято.

— Знал, что ты прислушаешься к доводам разума, — ухмыльнулся Конте в ответ. — Закладка, давай!

Я дождалась, пока филастр приблизится, и капнула кровью на пятую вершину.

Филастр с рёвом вбежал в пентаграмму — и кровавая тьма мгновенно его окутала. Секунда, и невероятная тварь размером с дом просто. исчезла.

По нашим рядам прошёл вздох облегчения.

— Попробуем вот что, — устало сказал Тень. — Горючая смесь, прицельно, со стен. Один из филастров крушит всё вокруг себя возле проёма и.

Я так никогда и не узнала, что именно он хотел сказать.

Потому что стены переулка, который только что служил надёжным укрытием, одновременно обрушились, а в проёмах появились два филастра, продолжая разламывать стены.

Оба филастра почувствовали пентаграмму. И пришли сюда — в окружении демонов, каждый из которых стоил полудюжины обычных бойцов.

Я растерянно обернулась — и сердце сжалось, когда я увидела, скольких людей Тени успело задеть обломками стен. Конте сжимал повреждённое плечо. Тень был невредим, но его лицо больше не было бесстрастным: впервые в жизни я видела на нём настоящий страх. Не за себя — за нас с Конте.

Порыв ветра швырнул конец лёгкого шарфа мне в лицо. Я на миг сжала ткань в пальцах, а потом коснулась её губами. Один-единственный раз, напоследок.

— Мы сейчас умрём, да? — спокойно спросила я.

— Вероятно, — проронил Тень. Он подошёл ко мне и стал спиной к спине.

— Конте! — позвала я. — Собираешься умереть в одиночку?

Лицо Конте исказилось, когда он посмотрел на нас с Тенью, но он тут же собрался и похромал к нам. Ещё миг — и он с усилием встал к нам двоим спиной, замыкая треугольник.

— Дара-Закладка, тебе нужны уверения в вечной любви? — поинтересовался Тень. — Сейчас, по-моему, самое время, раз эта вечность продлится минуту или две.

— А они будут искренними? — поинтересовалась я.

— Понятия не имею.

Я хмыкнула:

— Тогда в другой раз.

В следующую секунду проём перед первым филастром окончательно освободился, и громадный демон шагнул к нам.

«Всё», — мелькнула спокойная мысль у меня в голове.

И тут запели рога.

— Сетер, — выдохнул Конте, узнав сигнал.

— Аласса, — прошептала я.

Охотники, которых мы послали в Чед Нату, Менр-о-кан и другие города. И, судя по топоту копыт, они вернулись не одни.

Филастр, шагнувший было к нам, раздумчиво повернулся в сторону стен. Тень схватил меня за руку.

Бежим!

И мы понеслись к стенам.

Дальнейший бой был как в тумане. Первая пентаграмма, вторая, третья… В шестой раз мы всё-таки отправили в Подземье предпоследнего филастра, а последнего, ослеплённого, обожжённого, с отрубленными конечностями, — зарубили сразу за городскими стенами, пообещав сжечь тушу в этот же день. И вид мёртвого колосса, которого, казалось, не подкосило бы ничто, поднял боевой дух защитников настолько, что остальных диких демонов, проникших в город, вырезали за несколько часов. Два квартала, прилегающих к разрушенной части крепостной стены, были разрушены — но только два. Г ород стоял, и нам удалось избежать даже пожаров.