Мы обсудили с Перегрином, как следует дальше развивать городское хозяйство, и в конечном итоге я велел ему сконцентрироваться на строительстве собора, который пока построен только наполовину. Дефицит маны — пожалуй, главная проблема сейчас, и эту проблему надо решать. Жалко, что ее не удастся решить быстро — собор строится несколько лет, сейчас Перегрин начнет набирать третью сотню мирных шаманов, но их еще надо обучать, и вряд ли они начнут генерировать ману раньше чем через два года.

Натка пришла в обычное время.

— Приветствую тебя, Хэмфаст! — сказала она, а я не упустил случая пошутить.

— Привет, Натка! — сказал я. — Что, я теперь уже не великий?

— Ты же вчера обижался, когда я тебя так называла.

И почему у женщин так плохо с чувством юмора? Или это у меня шутки дурацкие?

Мы сели за стол, на этот раз мне не пришлось долго уговаривать Натку, она лишь на секунду замерла, ожидая приглашающего жеста. Некоторое время мы молча поглощали пищу, Натка спросила, почему я не прикасаюсь к вину. И действительно, почему мне больше не хочется одурманивать свой разум? Может быть, потому, что сегодня мои бойцы ни с кем не воевали?

А потом Натка попросила рассказать ей про Средиземье, и я выполнил ее просьбу. В конце концов я приложился к кувшину с вином, но не затем, чтобы опьянеть, а просто чтобы промочить горло, утомленное долгим рассказом. Я начал с сотворения мира Эру Илуватаром, и, странное дело, Натка восприняла историю моего мира совсем не так, как привыкли воспринимать ее мы, хоббиты.

— У вас тоже есть хозяева, — сказала она, — только вы называете их валарами и майарами, и они живут в отдельном мире, а к вам только изредка наведываются.

Я возразил, я сказал, что это совсем другое, валары помогали Эру сотворять мир, а потом почти что перестали вмешиваться в дела смертных, в то время как хозяева Аркануса и Миррора лично руководят каждым подвластным городом и каждой армейской группировкой. Да, валары раньше обладали магией, недоступной никому другому, но, с тех пор как Уриэль открыл, что высшая магия доступна смертным, могущество валаров перестало быть абсолютным. И эта простая вещь потрясла Натку до глубины души.

— Так что, — сказала она, — у вас каждый может стать хозяином?

— Нет, не каждый, — уточнил я. — Надо иметь скилл в судьбе, иначе никакая магия не будет доступна. И я не уверен, что достаточно одного только скилла, во всем Средиземье сейчас только трое разумных, не считая валаров и майаров, умеют напрямую работать с элементалами, на основе таких скудных данных нельзя делать общие выводы. Но скорее всего ты права, и действительно любой, кто умеет плести заклинания, может пользоваться высшей магией.

Натка загадочно улыбнулась и продолжала задавать вопросы. История Белерианда ей быстро наскучила, как-то незаметно разговор перешел на правила и обычаи повседневной жизни Хоббитании. Ее интересовало все: как строится клан, какова роль вождя и визарда, в каких случаях собирается совет клана, как разбираются споры… А особенно ее интересовало то, что связано с семейным укладом. Как подбираются пары, как строятся взаимоотношения мужа и жены, как отец участвует в воспитании детей, в каких случаях допускается бить жену. Ни в каких? Не может быть! Как же тогда заставить жену уважать мужа? Законы? Правила? И что, все их соблюдают? Не может быть! Странный вы народ, хоббиты.

А что делать, если жена полюбила другого хоббита? Что, такого не бывает? Никогда-никогда? Да ну тебя, не верю! И что, мужчины-хоббиты никогда не изменяют женам? Да врешь ты все, Хэмфаст, такое только в сказках бывает! Ну не может быть так, чтобы все до единого разумные так тупо подчинялись законам, если за их нарушение даже не предусмотрены наказания. Зачем предусматривать наказание, если закон не нарушается? А как может закон не нарушаться, если за нарушение не наказывают?

В конце концов Натка сказала, что мы, хоббиты, и они, халфлинги, — два совершенно разных народа и единственное, что у нас общее — это внешность. Я тоже так иногда думаю, но чаще мне кажется, что общего у нас гораздо больше. Если взять обычного хоббита и воспитывать с раннего детства в гнусном и ненормальном обществе, где стариков убивают на алтарях, где солдаты относятся к временным женам, как к говорящей скотине, где в порядке вещей многоженство, насилие над малолетними, куча других гадостей, — вряд ли в таком мире хоббит будет вести себя так же, как в совершенном и справедливом обществе Хоббитании. Впрочем, когда Хардинг отказался принять Нехаллению в клан, наши порядки не казались мне справедливыми. Есть над чем задуматься.

Мы беседовали очень долго, наверное до самого вечера, если можно назвать вечером то, что никогда не перейдет в ночь, под конец Натка несколько раз намекала, что она не против остаться в башне и на ночь, но я сделал вид, что не понял этих намеков.

Заброшенный храм к востоку от Медодейла принес мне сто пятьдесят фунтов золота. Мелочь, а приятно, и особенно приятно, что победа достигнута без потерь, дух-охранник, единственное живое существо, преградившее путь моим воинам, сгинул от первого же объединенного залпа шаманов и слингеров.

А визит Натки доставил мне совершенно необъяснимую радость. Я внезапно понял, что успел привязаться к ней, ничего удивительного, если вдуматься, ведь она единственная в двух мирах, кто видит во мне не всесильного хозяина, а живого хоббита или там халфлинга. Оказывается, всеобщее поклонение утомляет, так хочется поговорить с кем-нибудь, кто не стремится всячески угодить тебе, от кого можно услышать нормальные слова, а не только «да, хозяин» или «будет сделано, великий Оберик». Как мне это надоело!

Сегодня Натка рассказывала мне об Арканусе. Она родилась пятнадцать лет назад, через восемнадцать лет после явления Оберика, и, естественно, она не помнит, что было раньше, а воспоминания стариков об этих временах туманны. Мать Натки, Риза — третья жена Мусиора, самая молодая, а Натка — ее первый ребенок и одновременно первая и единственная дочь Мусиора, от других жен у него рождались исключительно сыновья. Не удивительно, что Натку с самого детства баловали и ни в чем не отказывали, удивительно, что из нее выросла не взбалмошная истеричная дура, а умная и уравновешенная девушка.

Я спросил Натку, когда ее выдадут замуж, и она почему-то помрачнела. Мне пришлось долго расспрашивать ее, и, только когда я полушутя пригрозил воспользоваться властью хозяина, она рассказала мне все. Оказывается, ее обязанности вовсе не ограничивались доставкой пищи в башню Оберика. Я прямо-таки задохнулся от омерзения, когда Натка с мертвенно застывшим лицом излагала подробности того, что с ней делал Оберик. Дело даже не в том, что насилие над женщиной гадко само по себе, что тем более гадко насилие над малолетней девчонкой, а ведь Оберик начал пользоваться ею не один год назад. Вы только вдумайтесь, Оберик — эльф, Натка — халфлинг, попробуйте сопоставить размеры. А ведь Оберик не ограничивался… Ладно, достаточно, даже думать об этом противно!

Бедная девушка! Понятно, почему ей теперь не светит замужество. И моя челюсть снова отвалилась до земли, когда я узнал, что дело вовсе не в том, о чем я подумал. Оказывается, халфлинги считают, что прикосновение обычного мужчины оскверняет женщину, которой касался хозяин, что неуважение к хозяину так проявляется. Вот почему не для Натки нормальная жизнь нормальной замужней женщины. Мое сердце наполнилось жалостью, и как-то незаметно Натка оказалась на моих коленях, и мы долго целовались, а потом наступило время ночи, если это можно назвать ночью, и эту ночь мы провели вместе. Скажете, гнусно? Позвольте с вами не согласиться. Нехалления потеряна для меня навсегда, моя резервная копия давно ожила, и сейчас совсем другой Хэмфаст служит ей надеждой и опорой. Мне никогда не покинуть Арканус, я не умею пробивать каналы между мирами, да что там говорить, я даже вратами миров пользоваться не умею. И зачем, спрашивается, мне отказываться от радостей жизни только во имя следования законам, область распространения которых осталась далеко позади? То-то же.