В суматохе открытия межмировых порталов Жакрам отвёл Ижэ в сторону для разговора, и у Гун появилась, наконец, возможность взглянуть на свою замену, в итоге завоевавшую роль оригинала.

Девчонка была тонкой, если не сказать — тощей. В роду её отметились фейри, люди и одна Бездна знает, кто ещё. Гун вздёрнула подбородок и шагнула прямо к ней, глядя холодно и оценивающе.

— Так вот ты какая.

Девчонка почтительно кивнула в знак приветствия, но после с достоинством выдержала неприязненный взгляд. Чем заработала у Гун несколько призовых очков. В дымчато-синих глазах драконице виделись твёрдость, спокойствие и тень не то сожаления, не то вины.

Торжества там не было.

— Ты — та, что притворилась мной и забрала моё, — сказала Гун холодно.

— Я понимаю вашу злость, — ответила девчонка мягко и спокойно. — И вы имеете на неё полное право. Однако, я ничего не забирала. Ижеени — не вещь, госпожа. И сам сделал выбор. Можете верить или не верить, но я не подталкивала его к такому решению.

Гун коротко хмыкнула.

— Предпочту не поверить. Ижеени? Так ты его называешь? Он — дракон, девочка. Ты совсем ничего не смыслишь в этикете? Хотя бы знаешь, с какой стороны берутся за вилку?

— При всём уважении, ему нравится именно это имя, — в голосе Жрицы впервые звякнул металл.

— Что же, это мерзко. Я бы не стала так его называть — возможно, потому рядом с ним ты. Но, по крайней мере, он променял меня не на совершенное ничтожество. Сочту это хорошей новостью.

Жрица внезапно грустно улыбнулась.

— Если вы спросите меня, госпожа, то на мой вкус вы были лучшим выбором. Вы — его пара. С вами он был бы счастливее.

Гун склонила голову набок. Интересно... кажется, действительно верит в то, о чём говорит.

— Мы уже этого не узнаем, — сказала она вслух. — Так что... ты уж постарайся.

— Что? — опешила Жрица.

— Постарайся, чтобы ему не пришлось сожалеть. И тогда на семейных встречах я рано или поздно подам тебе пиалу, как паре брата моей пары. Возможно... если ты меня не разочаруешь.

С этими словами Гун стремительно развернулась и пошла прочь, игнорируя взгляды Жакрама и Ижэ.

Она сделала это. Она посмотрела в глаза той, другой женщине. Правда, нашла там совсем не то, что втайне ожидала и почти хотела найти.

И теперь могла испытывать к ней всё, кроме ненависти.

—

— Так что скажете? — голос Жакрама вырвал её из воспоминаний. — Не хочу торопить, но рассвет, образно говоря, наступает нам на пятки.

— Меня всё устраивает, — она ещё раз скользнула взглядом по строчкам. — Это соглашение, регламентирующее наши деловые отношения, учитывает все мои интересы.

— Хорошо, — Жакрм медленно кивнул. — Моя магическая печать там уже стоит. И... моя госпожа, я верно понимаю, что именно на этой встрече вас попросят принести клятвы?

— Судя по всему, — она медленно кивнула. — Прямо об этом речи не идёт, потому что соглашение не вполне официальное. Но это не значит, что Рои выступает одна: за её спиной стоят некие — весьма значимые, смею уверить — политические силы. Доподлинно известно, что на её стороне Золотой Старейшина. По слухам, инициативу негласно позволил сам Ос Водный — что уже очень, очень серьёзно. Также не совсем понятна позиция Ледяного Дома в этой ситуации...

— До момента, когда мои клятвы падут, в этом вопросе придётся расчитывать только на Ижеени, — поморщился Жакрам устало. — Но, что бы я ни думал о брате, в некоторых вопросах он с детства подлинно хорош — например, в умении играючи находить правильные связи. В остальном... моя госпожа, мне понадобится самая полная информация о текущей политической раскладке, которую вы только сможете достать. Для того, чтобы одолеть Алых, недостаточно просто избежать клятв; нам нужно будет найти точки соприкосновения с княжескими приближёнными и Советом, чтобы, когда правда вскроется, все спокойно это приняли.

— Я постараюсь достать всё, что смогу. Лорд Жакрам...

— Можно просто по имени. И мне уже интересно, о чём вы пытаетесь сказать с такой неуверенностью.

Гун отвела взгляд.

— Я думала, что ваша манера называть брата "Ижеени" — это способ выказать пренебрежение. Но та женщина его тоже так называет. Неужели ему это... нравится?

— Сложно сказать, — пожал плечами Жакрам. — С ним в этом смысле всегда сложно сказать. Видите ли, это имя ему дал Лаари. Одно время Ижеени отрицал его и стремился подчеркнуть свою принадлежность к драконьему племени — во многом для того, чтобы позлить Чёрного Палача. Но теперь...

— Разве тот факт, что так его называл Лаари — не повод для ненависти? — Гун поморщилась. — Лаари — демон, ваш мучитель. Он...

— Госпожа, — Жакрам устало откинулся на спинку кресла. — Боюсь, это слишком сложная и неоднозначная тема. Лаари — безумная тварь, и я лично упьюсь в хлам, когда он наконец-то сдохнет. Но однозначные злодеи, равно как и однозначные герои, встречаются лишь на страницах низкопробных новелл и агитационных плакатов. Жизнь же несколько сложнее. И правда в том, что без Лаари не было бы и Ижеени. Думаю, фактически не было бы. Он в детстве обладал довольно свободолюбивым, привязчивым, своевольным нравом и не факт, что вообще смог бы адаптироваться к той реальности, в которой мы жили. У него были все шансы закончить, как... как ещё один наш брат.

Гун сжала губы, почувствовав, как дрогнул голос Жакрама. Она не хотела и воображать, что крылось за всем этим.

— Вы хотите сказать...

— Я хочу сказать, что Лаари спас моего младшего брата, сделал чем-то вроде приёмного сына. И любил так, как умел. Безумно, порой уничтожая то, что Ижеени было дорого, порой — манипулируя и ломая под себя. Но знали бы вы, как я всегда завидовал этой любви...

Жакрам отвернулся. У Гун сложилось стойкое впечатление, что последних слов он говорить не собирался.

И она не хотела, чтобы его откровенность повисла в воздухе, не получив ответа.

— О, бросьте. Вы рассказываете это девочке, которую семья в какой-то степени продала в знатный Дом в качестве большой куклы для наследницы, — Гун усмехнулась. — Я стала служащей и в конечном итоге очень привязалась к своей госпоже. Но с самого начала... да и не только... порой я безумно завидовала ей. Первое время она забывалась и звала меня "Дорой", как свою покойную сестру. А я... я была жестоким, эгоистичным ребёнком. И злилась. Особенно на ту Дору, лицо которой стало моим пропуском в мир богатства и власти.

— Это отвратительно, — поморщился Жакрам. — Вы имели право злиться.

— Это предгорные традиции, — Гун горько улыбнулась. — Служащий не имеет права на злость.