Оба шефа разведок встретились в Венеции. Аме отвел Канариса в сторону и с полной откровенностью, в деталях, рассказал своему коллеге о ходе переговоров о заключении перемирия с западными державами, добавив, что правительство Бадолио опасается возможности контрудара Гитлера. Он попросил Канариса сделать все возможное, чтобы какая-нибудь акция Гитлера не помешала выходу Италии из войны. Канарис обещал и сдержал свое слово.

Сразу же после этой частной беседы, о которой Канарис впоследствии проинформировал лишь ближайших своих коллег, началось официальное совещание, которое шло по намеченной программе. В присутствии всех собравшихся Канарис задал вопрос в соответствии с инструкцией Кейтеля. Аме с хорошо разыгранным возмущением выспренно заявил, что для подозрений Гитлера нет никаких оснований и что новое итальянское правительство во главе с Бадолио твердо настроено продолжать борьбу бок о бок с Германией до достижения окончательной победы. Совещание закончилось восторженным заверением Аме о солидарности стран Оси. Доклад о прошедшем совещании, подготовленный одним из сотрудников Канариса, был представлен Гитлеру. Кейтель в то время полностью доверял своему шефу военной разведки и высказал Гитлеру мнение, что со стороны Италии, по его твердому убеждению, никакая опасность не угрожает. Гитлер не был в этом столь уверен, однако его намерение об интервенции было поколеблено. Таким образом, ложный маневр Аме увенчался успехом. В то же время высвободить достаточные силы немецких войск для успешного проведения военной политики против Италии было не так-то просто, что также явилось тормозящим фактором. Следовательно, нерешительность Гитлера, вызванная этими обстоятельствами, и явилась причиной того, что Германия не смогла предотвратить уход Италии.

Независимо от усилий правительства Италии осенью 1943 года договориться с западными союзниками о заключении мира, Ватикан со своей стороны также пытался установить контакты с западными державами. Решающую роль в этом играла немецкая секретная служба. Действия нашей секретной службы в этом плане резко отличались от поведения военной оппозиции, которая в основном далее созерцания ситуации не шла и на заговор против Гитлера в то время не осмеливалась. Ее целью было достижение определенных изменений в существующей правительственной системе, которые должны были открыть путь к быстрому заключению мира с Западом. Моя же группа в составе секретной службы еще в 1940 году предприняла первые попытки убедить правительство в необходимости изменения отношения к католической церкви и установлению связей с Ватиканом, который можно было бы использовать в качестве посредника в налаживании контактов с союзниками. Эти усилия, поддержанные Глайзе-Хорстенау, продолжались до самого конца.

Одним из наиболее информированных и способных сторонников этого направления был генерал иезуитского ордена граф Влодзимир Халке Ледоховски. Благодаря информации, которую он получал от широко разветвленной структуры ордена, граф лучше представлял себе общую картину политической и военной ситуации в мире, чем другие иерархии церкви. Он понимал опасность большевизма, определенно зная, что в случае тотальной катастрофы Германии Советский Союз будет угрожать всей Западной Европе. Исходя из этих соображений, он был готов установить сотрудничество иезуитского ордена с немецкой секретной службой. На первых порах они стали бы обмениваться информацией, имея в виду достижение в последующем взаимопонимания между западными союзниками и державами Оси и создание объединенной американо-европейской коалиции против коммунизма и имперских устремлений Советского Союза.

Общий объект действий был уточнен уже на ранней стадии переговоров. Ледоховски в свое время одобрительно отнесся к началу военного конфликта между Германией и Россией, который считал неизбежным, осознавая, что деятельность миссионеров коллегии «Русикум» не помешает вермахту на территориях, предназначенных для оккупации. (Коллегия «Русикум» уже давно занималась подготовкой миссионеров для работы среди православного населения Советского Союза.)

Немецкое правительство, однако, отказалась тогда пойти на какие-либо уступки церкви, так что усилия секретной службы и службы безопасности ничего не дали. Иезуитский генерал поддерживал с нами связь через папского нунция в Берлине, тогда как гестапо внедрило своих агентов в эту папскую миссию. Гейдрих, опасавшийся, что наши несанкционированные переговоры дойдут до Гитлера, вмешался, выступая против меня. На мое счастье, размах и характер переговоров не нашли отражения в письмах Ледоховски, так что прямых выводов в отношении меня не последовало. Тем не менее, я был переведен в полк лейб-гвардии СС, обеспечивавший охрану фюрера. На свою прежнюю должность возвратился в феврале 1943 года после смерти Гейдриха и еще активнее занялся прежними проблемами.

В 1943-м и 1944 годах я принимал конкретное участие в усилиях нашей секретной службы в достижении договоренности с Западом. Маршал Петен, генерал Франко и премьер-министр Португалии Салазар, наряду с другими государственными деятелями нейтральных стран, выразили согласие передать в Лондон и Вашингтон информацию о намерениях немецкой партии мира. Более того, они были готовы выступить в качестве посредников. Результаты были, однако, мало обнадеживающими, так как британское и американское правительства отнеслись к этой идее столь же скептически, как и немецкое. Гитлер не был настроен на ведение переговоров, ожидая созревания благоприятной военной ситуации, которая укрепила бы его позиции. А поскольку до 1943 года положение еще не было безнадежным, он вообще не считал необходимым вести подобные переговоры. Отношение же западных лидеров к этой проблеме было с самого начала отрицательным. Рузвельт, например, никогда не высказывал ни малейшего желания отойти от объявленной им политики, предусматривавшей безоговорочную капитуляцию Германии.

Несмотря на повторяющиеся неудачи, немецкая секретная служба не отказывалась от новых попыток. Поскольку союзники проводили против Германии одну удачную военную операцию за другой и перспективы установления мира путем переговоров теряли свое значение, соглашения о капитуляции немецких войск стали приобретать местное значение – в Северной Италии и альпийском регионе.

Осенью 1944 года управление секретной службы в Берлине получило сведения о наличии в Швейцарии американской разведывательной службы, полномочия и задачи которой выходили далеко за рамки деятельности обычного разведывательного центра. Руководил ею небезызвестный адвокат Аллен Даллес, бывший в конце Первой мировой войны членом американской делегации при разработке и подписании Версальского мирного договора и разрешении австро-югославских противоречий. Тот факт, что он входил в состав американской дипломатической миссии в Берне, говорил о характере его реальной деятельности. Из его радиосообщений в Вашингтон, которые перехватывались радиоцентром в Венгрии и в значительной части расшифровывались, наша секретная служба была в курсе его мнения по крупнейшим проблемам мировой политики. В отличие от американского полномочного представителя, который пересылал в Вашингтон самые дикие и глупейшие слухи, намеренно сочинявшиеся в Германии в качестве достоверных фактов, Даллес зарекомендовал себя как высокоинтеллигентный человек и явный враг большевизма, обладавший глубокими знаниями, умевший правильно оценивать обстановку и четко аргументировать свои соображения. Это обстоятельство казалось для группы лиц, давно искавшей возможность установления контактов с авторитетной американской организацией, реальным шансом в осуществлении этих планов. И она тут же стала искать выход на Даллеса. При посредничестве одного австрийского промышленного магната и помощника немецкого авиационного военного атташе в Берне это ей удалось довольно быстро.