подтянутой спины и черные боксеры. Все колебания остановились на желании увидеть татуировки, которые он прятал за Versace.

Я подошла ближе и остановилась у огромной кровати. Он был отвернут от меня, дыхание было ровным. Вся его спина покрыта татуировками: от Русских букв, растянувшихся по лопаткам, до Тигра и Дьявола с крыльями и рогами.

Странно было видеть этого мужчину в самом уязвимом положении. Может, ему снился сон? А если и так, то наполнен ли он кровью и убийством? Возможно, мы скоро больше не увидимся, но в глубине души я надеялась, что оставлю его мечтать о желтом.

Подсознательно я протянула руку, чтобы прикоснуться к чернилам, но прежде, чем успела это сделать, меня швырнули на спину на кровать, холод пистолета прижался к моему виску. Моя грудь вздымалась, взгляд был прикован к Ронану, оседлавшему мои бедра. Он посмотрел на меня на секунду, будто был в замешательстве.

Я обнаружила еще одну слабость.

Он слаб, когда просыпался.

— Блядь, Мила, — прорычал он, а затем швырнул пистолет через всю комнату, где тот ударился о стену и упал на пол. — Я мог убить тебя к чертям.

Когда шок прошел, я осознала, что весь жар прижимается ко мне; его ноги оседлали мои бедра; обнаженный торс, украшенный еще большим количеством тату. Глаза скользнули вниз по его телу. Я понятия не имела, почему он не раздевался раньше, если пытался переспать со мной. Я хотела бы сказать, что была достаточно сильна, чтобы противостоять искушению во всех его формах, но… просто видя его в боксерских трусах, мне захотелось прижаться к нему бедрами и скользнуть руками от его груди к прессу.

Я закусила губу и снова посмотрела ему в глаза.

Смущение растаяло в его взгляде, когда он увидел выражение моего лица, превратившись в тлеющий жар. Одной рукой он обхватил мою голову, а другой провел по лицу, прежде чем отпустить ее и резко произнести:

— С меня хватит лёгкой киски. Я не в настроении для большего.

Его слова должны были бы разубедить любую женщину и заставить ее убежать в поисках другого. Но я не хотела другого. Не говоря уже о том, что он был невероятно жесток против меня. Кто теперь лжец?

— Ты сделал это со мной. — Мои глаза сузились. — А теперь исправь это.

Глава 36

Ронан

Noctilucous — сияющий или люминесцентный в темноте.

— Когда кто-то называет тебя шлюхой, ты убираешься нахуй из их постели, — прорычал я. — Это называется иметь немного самоуважения.

Неужели я должен был учить эту девушку основам, прежде чем она улетит домой в Майами и позволит мужчинам унижать ее? Одна только мысль об этом вызвала сильный огонь в моей спине, опалив утверждением, что только мне позволено унизить ее.

— Мне не нужно твое уважение.

Ее мягкий Американский акцент прокрался под кожу, скользнул вниз и схватил мой член точно так же, как я представлял себе ее руку.

Мой взгляд стал жестче.

— Ты не знаешь, что тебе нужно.

— Возможно, но я точно знаю, чего я хочу.

Было ясно, что, но я все равно задал вопрос.

— И чего же?

— Прямо сейчас… тебя.

Блядь. Это не то, что я ожидал услышать от нее. Я ожидал, что она молча покраснеет или попросит оргазма. Не меня, а ее чертового похитителя. И сразу после того, как я оскорбил ее не меньше — что было рефлексом, дабы вытащить ее из моей постели, прежде чем я возьму то, что она предлагала. У нее не было никаких сомнений в том, что она должна быть здесь. Ее мягкое сердце вот-вот погубит ее. Как она прожила так долго и все еще сохраняла свою невинность, оставалось загадкой.

— Ты ставишь себя в неловкое положение.

— Это не у меня стояк, — возразила она.

Комок юмора подступил к моему горлу, но я сдержал смех. Я пытался доказать, что вы не должны отдавать свое сердце миру, чтобы узнать, хотите ли вы жить, и я не собирался позволять ей разрушить это своим ртом.

— Вот почему я не трахаю девственниц. Они становятся чертовски цепкими.

Она легонько рассмеялась.

— Я не собираюсь влюбляться в тебя, если ты этого боишься.

Во-первых, «боишься» последнее, что я ощущал, когда дело доходило до секса с ней. Во-вторых, какого черта? Эта девушка может влюбиться в чертов камень. Затем мои мысли обратились к Ивану, и яд запульсировал по венам.

— Почему нет, kotyonok? — я провел большим пальцем по ее губам, голос понизился до предостережения. — Твое сердце уже занято?

Я не был уверен, что хочу услышать ее ответ, поэтому, когда ее губы приоткрылись с неглубоким вздохом, я просунул между ними большой палец. Ее глаза были полуприкрыты, когда она сомкнула губы вокруг моего пальца. Горячее скольжение ее языка прошлось вниз, затвердевая в моем паху. Я высвободил большой палец и вытер влагу с ее губ, впитывая в себя все, что было в ней.

Лунный свет играл на ее теле, словно он любил ее. У ядовитых змей были полосы. Мила сияла. Единственные тени, которые касались меня, были моими. Ее кожа была безупречна, волны волос разметались, будто она позировала для снимка.

Тонкая футболка скрывала подъем и падение ее груди. На нее было трудно смотреть и трудно отвести взгляд. Такая мягкая, такая идеальная, такая чертовски потрясающая для секса.

Это настоящий кошмар.

Она закусила губу, и чем дольше я смотрел на нее, тем медленнее становилось ее дыхание. Я мог бы легко сократить расстояние и ощутить ее язык на своем. Я не был против поцелуев, но никогда не был так увлечен этой идеей, как с ней.

Неохотно мой взгляд переместился на ее соски, видневшиеся под футболкой. Желание сдернуть вниз тонкую ткань и пососать их терзало каждый мой нерв. Как будто ее сиськи были недостаточно соблазнительны, жар ее киски опалил мой член через трусы. Мышцы напряглись, когда я сопротивлялся желанию потереться о тепло, оттянуть ее тонкие шортики в сторону и глубоко войти в нее. Я знал, что обнаружу ее мокрой и тугой — такой чертовски узкой. Кровь ревела у меня в ушах и затуманивала зрение.

С недовольным ворчанием я присел на корточки, увеличивая расстояние между нами и принялся думать. Карма укусит меня за задницу, если я трахну ее. Моя совесть была проклятым блоком. Я так сильно жаждал Милу, что желание охватило меня, скрутило под кожей и потребовало, чтобы я взял ее. В этот момент