Когда Анна-Маргарита улыбнулась, я пристально вглядывался в ее лицо. Снова меня коснулась тень узнавания, только сейчас без неопределенности: это была юная девушка, удивительно похожая на Ребекку – только значительно моложе.

Долго размышлять о превратностях судьбы, многочисленных знакомых и хитросплетениях родства мне не пришлось. Объявили следующих участников – графа Токугаву и кадета Джесса.

Может быть, японец и не был похож на оскорблявших Сакуру соотечественников, но вот эмблема у него была точь-в-точь как на их гербах, а также на ее потерянном в ходе вступительного экзамена медальоне. Токугава, значит. Определенно знакомая на слух фамилия – отстраненно подумал я, когда после удара гонга самурай молча бросился на меня.

Перекинув клинок в левую руку, я скользнул вперед и, уходя от катаны, ударил противника в солнечное сплетение – вокруг моего кулака будто сгустился воздушный щит. Молодой японец словно нарвался на стенобитный таран, отлетев сразу на несколько метров и покатившись по песку. Подбежав ближе, я ударил его еще раз – без затей, ладонью в основание шеи.

Грубо подхватив потерявшего сознание противника за ногу, я потащил его к трибуне, занятой кадетами Жемчуга. К этому парню ничего личного я не имел.

– Эй! Вы где?! – крикнул я и почти сразу нашел глазами одного, а следом и другого второкурсника – тех, что вызывали меня на дуэль. – Это для вас! – сказал я уже на английском, резким ударом по ушам приведя противника в чувство и грубой подсечкой поставив на колени лицом к трибуне.

Внешне я выглядел спокойным, хотя от сдерживаемой ярости подрагивали руки. Не знаю, что они делали на площадке с Сакурой, но, судя по реакции Софьи, ничего хорошего. И сейчас я просто воспользовался единственной возможностью оправдаться за слитую дуэль хотя бы перед самим собой.

Еще раз отсалютовав второкурсникам мечом, я ударил сверху вниз острием в основание шеи – прямо в то место, где у себя под кожей периодически чувствовал вживленный блок нейрошунта. Вспыхнувший клинок глубоко, едва ли не по рукоять погрузился в тело юноши, и возвратным движением я дернул его на себя, постаравшись забрать с собой энергию, как меня сегодня ночью учила Ребекка.

С ней у меня получалось все нормально, но вот сейчас вышло что-то не то – в глазах на миг потемнело, в ушах появился шум, а неровное сердцебиение почувствовалось по всему телу. Выдернув клинок, я пошатнулся и, думая только о том, как удержаться на ногах, направился к своему месту. Заваливаясь при этом все левее и левее, как потерявший равновесие пьяница, который делает каждый следующий шаг только для того, чтобы не рухнуть.

Постепенно пелена перед глазами чуть-чуть спала, поступь стала немного тверже. Я смог поднять глаза и неожиданно увидел, как улыбнувшаяся француженка послал мне ответный воздушный поцелуй. Кивнув девушке, я уже ровным шагом направился к своему месту. Вот только правую руку било непроизвольной крупной дрожью – сквозь онемение она горела огнем, покалывая болью от слишком большого количества принятой энергии.

Поединок тевтона и победившего француза с неуловимо знакомым лицом – моего следующего противника – я наблюдал невидящими глазами. Следующие две пары, сильнее в которых оказались две чародейки – английская, сокрушившая еще одного тевтонского рыцаря, и русская, победившая соотечественника Леонаса, так же совершенно не отложились в памяти. Все это время я только и думал, как распределить энергию из руки по всему телу. С Ребеккой у меня это получалось гораздо легче и не так болезненно. Да что там, сегодня ночью боли не было совсем!

Что же я такое сотворил, вытянув из японца настолько большой объем энергии, что она меня едва не убила?

К моменту четвертьфинальных поединков я еще не пришел в себя. По мере того, как покалывание уходило из висевшей плетью руки, сердце колотилось все более неровно, хаотично – два быстрых удара, длинная пауза, сильный толчок, отдающийся во всем теле, несколько мелких, вновь пауза… Пелена перед глазами все же понемногу рассасывалась, но онемение никак не проходило. Не прекращалась и боль, хотя и становилась чуточку слабее, постепенно растекаясь по всему телу теплом усвояемой энергии.

Пока я боролся с собой, используя все навыки, которые наскоро впихнула в меня Ребекка, первый четвертьфинальный поединок закончился, даже не начавшись. Рыжеволосый барон истек кровью и покинул арену, отправившись на точку воскрешения. Вышедшая в центр площадки Адель легко и грациозно поклонилась толпе, после чего посмотрела на меня. Внешне я выглядел как живой, несмотря на терзающие тело потоки энергии, поэтому сразу не понял ее взгляда. Только когда лицо француженки приняло недоуменное выражение, я догадался и вновь отправил ей воздушный поцелуй.

После объявления на площадке появилась вторая четвертьфинальная пара. Анна-Маргарита, так похожая на Ребекку, и графиня Орлова. В этот раз Юлия учла свою недавнюю ошибку: чтобы несуразно большой клинок стал невесомым, ей требовался короткий разбег в несколько скользящих шагов. В прошлом поединке Юлия начала двигаться только после удара гонга, проиграв старт француженке – сейчас же, рассчитывая на удачу, принялась разгоняться заранее, стелясь по песку мягкими, кошачьими шагами. И в момент удара гонга она уже летела вперед. Австрийская (бельгийская? фламандская?) графиня не смогла ничего сделать – Юлия легко миновала ядовито-зеленые языки пламени и одним ударом убила похожую на Ребекку чародейку, когда та заканчивала творить заклинание. И вовремя отпрыгнула в сторону – голова юной волшебницы изнутри засветилась зеленым пламенем, рванувшимся через глаза и рот высвобожденной энергией, после чего девушка исчезла в яркой вспышке взрыва. Грудь Юлии, пока она направлялась на свое место, опять бурно вздымалась – столь поразительно быстрый рывок не прошел бесследно. Гул на трибунах становился все громче – толпа ревела, приветствуя победительницу.

Следующей была моя очередь. Я еще не до конца вернулся в нормальное состояние: руку покалывало, сердце билось неровно, хотя и не так пугающе, как сразу после боя. Мой противник – француз с простым прямым мечом – держался расслабленно и невозмутимо. Совершенно не помня подробностей его боя с немецким кадетом, я напрягся, не зная, чего ожидать. Француз же одновременно с ударом гонга взмахнул рукой, и мы с ним оказались внутри полупрозрачной защитной сферы.

Я на мгновение замер от неожиданности, но тут противник воткнул меч в песок и обратил ко мне открытые ладони.

– Узнал? – спросил он на английском.

– Радагаст! – ахнул я, встретившись со знакомым взглядом. Это единственное, что осталось от памятного карлика с обезображенным шрамом лицом.

– Адель очень хотела встретиться с тобой в бою.

– А…

Радагаст улыбнулся и взмахом руки убрал защитный купол, опустившись на одно колено.

– Как…

– Просто подойди и легко коснись меня клинком. Я сдаюсь.

Сделав несколько шагов, я поднял меч и опустил его на шею склонившего голову француза.