состояния на ранних стадиях пациентов с биполярным расстройством была настолько хорошо известна, что ее применение в случае Питера оказалось лишь вопросом времени.

Все в новой усовершенствованной ЭСТ как будто специально создавалось вопреки укоренившимся представлениям о ней. Пациентов предварительно усыпляли. Для снятия тревожности им давали миорелаксанты. Тем не менее известно, что эти процедуры вредно сказываются на памяти пациентов, особенно при многократном проведении. В то же время в некоторых случаях ЭСТ регулирует уровни серотонина и дофамина эффективнее любых медикаментов. Существует много историй об успешных талантливых людях, использовавших несколько или даже одну процедуру ЭСТ для самовосстановления. Среди них были Владимир Горовиц[64], Томас Иглтон[65], Телониус Монк[66], Кэрри Фишер[67] и Дик Кэветт[68]. Но что может произойти с человеком, которому нужно значительно больше нескольких процедур? Не утратит ли Питер память, собственное «я», личность? Невзирая на риски, решение было уже не за Питером. Теперь он находился под опекой государства, и врачи имели право ходатайствовать перед судом от его имени. С Мими даже если и советовались, то она наверняка не собиралась оспаривать любые решения докторов. Возможно, это единственное, что действительно поможет Питеру. И насколько хуже ему станет, если не сделать ЭСТ?

На втором этаже больницы Пуэбло Питера переодевали в хирургический халат, укладывали на операционный стол, давали общий наркоз и подключали к аппарату ИВЛ. Предварительно ему давали таблетку кофеина, чтобы понизить сопротивляемость к судорогам (это позволяло использовать ток меньшего напряжения), и препарат робинул для предотвращения течения слюны. Тело не изгибалось, какие-либо движения отсутствовали вообще, если не считать челюсти. Очнувшись от наркоза, Питер испытывал сонливость и получал дополнительную дозу кофеина, чтобы привести голову в порядок.

Все это Питеру совершенно не нравилось. «Хватит с меня этого дерьма. Достало. Позвоню в академию ВВС и велю им разбомбить на хрен это заведение», – сказал он 8 ноября 2004 года.

В декабре его неоднократно помещали в изолятор в смирительной рубашке, один раз Питер провел там сорок часов подряд. Он продолжал проходить еженедельные сеансы ЭСТ и по-прежнему сопротивлялся на каждом шагу. Одной из сотрудниц Питер сказал: «Ты, сука. Мы с моим адвокатом добьемся, чтобы тебя выгнали отсюда. Я тебя засужу на сто пятьсот миллионов триллионов долларов… Вы все – блудницы вавилонские… Вчера вечером я руку сломал, но исцелился».

Когда одна из сотрудниц сказала Питеру ничего не пить с вечера накануне сеанса ЭСТ, он ответил: «Да пошла ты, сука. Что хочу, то и делаю. А ты сдохнешь». В том же месяце он ударил ногой работницу больницы и сломал ей ребро.

Чтобы получить право проводить больше процедур, больнице понадобились дополнительные судебные решения. С увеличением их частоты врачи стали замечать изменения. С января 2005 года Питер проходил в среднем по три сеанса ЭСТ на протяжении трех недель, а затем по два в неделю. Наконец, в мае 2005 года его объявили бессимптомным. «Он не демонстрирует опасных проявлений. Он заслужил послабления. Он провел несколько дней у родителей и вел себя хорошо» – гласили его документы при выписке. «Проблема в том, что мистеру Гэлвину продолжает недоставать понимания своей болезни… Он не соглашается с мыслью о том, что для его будущего стабильного состояния требуется всего лишь ЭСТ или нечто подобное на неопределенно долгий срок». Именно по этой причине врачи определили его долгосрочный прогноз как «сомнительный».

В июне 2006 года Питер снова оказался в Пуэбло. Он заявлял о своем «духовном восстановлении», отказывался есть, считая, что его пища отравлена, разговаривал с Иисусом и воображал себя святым Петром, которого преследует дьявол.

Администрация Пуэбло обратилась в суд, чтобы сохранить частоту его сеансов ЭСТ – раз в неделю или чаще по необходимости. Питер этого не желал. Однако от него ничего не зависело, как и прежде. На одном из обследований при госпитализации он сказал, в очередной раз отвечая на вопрос об истории своей болезни: «Психиатрия ухватилась за меня и разрушила мою жизнь».

Глава 35

Дон

Мими

Дональд

Джим

Джон

Брайан

Майкл

Ричард

Джо

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Линдси

Джим Гэлвин то и дело обращался в пункт первой помощи больницы Пенроуз с жалобами на головные боли и сильный зуд в конечностях. И каждый раз его отправляли домой, считая это симптомами обычной паранойи.

Под конец Джим уверовал, что у него дыра в груди. «Разве не видно, что в меня стреляли?» – говорил он.

Джим умер в одиночестве в своей квартире в Колорадо-Спрингс в возрасте пятидесяти трех лет. Причиной смерти врачи указали сердечную недостаточность в связи с регулярным приемом нейролептиков. Родственники поняли это как смерть от злокачественного нейролептического синдрома, редкой и опасной патологии, чаще всего обусловленной лекарствами, призванными помогать. Ученые, возражающие против огульного использования медикаментозной терапии для лечения психических болезней, относят на счет этого синдрома десятки тысяч смертей. Такие симптомы, как возбужденное состояние и делирий, можно запросто принять за психоз, что объясняет, почему синдром часто выявляется только посмертно. При этом другие симптомы, например судороги и тремор, обычно идентичны побочным эффектам приема лекарств. У Джима симптомы были настолько выраженными, что ему прописали проциклидин, обычно применяемый для лечения болезни Паркинсона.

С точки зрения Маргарет и Линдси, вывод из смерти Джима был очевиден – лекарства настолько же вредны, как и сама болезнь. Сестры задавались вопросом, кто из четырех братьев станет следующим – Дональд, Джо, Мэтт или Питер?

Мими по-прежнему объясняла психическое нездоровье Джима обстоятельствами его жизни – неудачным браком и, возможно, тлетворным влиянием подлого священника, из-за которого он стал абьюзером и насильником. Она была не готова полностью отвергнуть кого-либо из своих детей, даже Джима, невзирая на то, что о нем рассказали дочери. «Думаю, помимо всего прочего на него давил этот брак и наверняка еще и собственные угрызения совести. Но ведь все остальные дети так его любили», – говорила Мими.

Бывшая жена Джима Кэти и сын Джимми не приехали на похороны. Теперь они жили в Калифорнии и заново строили жизнь, стараясь забыть человека, мучившего их обоих.

У Маргарет и Линдси оставался один вопрос об их детстве, который они пока не задавали. После кончины Джима они увидели возможность его обсудить. Родители знали, что Джим был психически нездоров и даже лечился в больнице на раннем этапе своего брака. Почему же они едва ли не каждые выходные позволяли обеим девочкам оставаться наедине с ним у него дома?

В 2003 году Маргарет вооружилась диктофоном и без обиняков