— Лейтенант, я хотел бы перепроверить состав нападавших, — сказал ведущий допрос вице-адмирал Элан Якобсен. — Вы говорите, что они были объединены с таккерами и кораблями флота Республики?

— Во второй раз, сэр, да, — повторил Корвин явно расстроенным тоном. — Когда оперативная группа игнорировала наше приветствие, капитан Маракова закрыла диапазон, чтобы получить лучшее поле обзора. Когда она достигла…

— Когда вы говорите «оперативная группа», что вы имеете в виду? — перебил Якобсен.

— Флот, составленный из четырех дредноутов, при поддержке фрегатов нападения и тяжелых крейсеров, на мой взгляд, характеризует оперативную группу, сэр.

— Откуда вы знаете, что это были военные корабли таккеров?

— Мне как-то довелось бывать в регионе Великие Пустоши, а в Новом Эдеме нет подобных кораблей.

— Подобно каким, лейтенант?

— Минматарского типа с измененным строением корпуса? Неверно выстроенный корпус корабля, нацеленного на выполнение боевых заданий, — как можно более спокойно ответил Корвин. — Что еще более важно, таккеров индикаторы моего корабля зарегистрировали как представляющих опасность. Я видел их, плюс военные корабли флота Республики.

Якобсен неприятно закашлял в микрофон, но не потрудился извиниться.

— Вы знаете, что информация вашего черного ящика выглядит не убедительно…

— Сэр, я пересек воздушное пространство империи менее чем с пятью процентами неповрежденного корпуса корабля. Мне повезло остаться в живых. Во время стыковки на моем «Таранисе» не функционировало множество систем.

Среди членов комиссии прошел шепоток, когда Якобсен на минуту прикрыл микрофон.

— Когда-нибудь случалось, что так называемые «суда Республики» были с капсулирами? — спросил он.

— Вполне возможно, сэр.

— Вам известны имена капитанов кораблей, с которыми вы столкнулись, и какой расе они принадлежали?

— Нет, сэр.

Глаза Якобсена сузились.

— Это точно?

— Да, сэр, — огрызнулся Корвин. — Когда мы столкнулись с кораблями Республики, индикаторы зарегистрировали группу как «дружественную», так что не было необходимости изучать личные данные пилотов, а когда они начали обстрел, на это не оставалось времени.

— То есть, вы не можете утверждать, что пилоты не были калдари?

Корвин взорвался.

— Нет, сэр, я не могу ни утверждать, ни отрицать, что кто-либо из калдари участвовал в нападении! Вы слышали, что я сказал?

— Лейтенант, вы непоследовательны…

— А вы не замечаете сути! Я видел, что суда флота Республики действовали заодно с военными силами таккеров, сопровождая экипаж крупного боевого корабля, который мы никогда не встречали прежде, а вы совершенно не осознаете, что это означает! Вы хотите, чтобы я объявил калдари причастными к этой истории, а я не собираюсь этого делать!

— Лейтенант? — почти рычал Якобсен. — Хватит!

Корвин поправился:

— Да, сэр.

Вице-адмирал снова закашлял, наполняя пространство отвратительным хрипом.

— Это — предварительное расследование, и как, вам известно, наши отношения с калдари ухудшились. Благоразумие требует, чтобы мы опасались всех случаев агрессии — каких бы то ни было — касательно наших пилотов. Я должен напомнить, что ваша ведущая была «капсулирована» во время задания — пометка о неблагонадежности на ничем не примечательной записи полета, а это наводит на размышления о возможности того, что вы бросили Маракову умирать при исполнении боевого задания.

Корвин был взбешен последним пунктом, но старался оставаться в рамках приличий.

— Ерунда! Вы слышали ее утверждение, что я ничего не мог сделать! Она признала, что сама недвусмысленно приказала мне отступить!

Якобсен игнорировал его, некоторые члены комиссии качали головами.

— Ваши выкладки о возможном сотрудничестве Республики и таккеров в операциях, проводимых в открытом космосе, приняты к сведению, но отсутствие заключительных данных черного ящика и очевидная потеря памяти, пережитая и вами, и капитаном Мараковой, требуют, чтобы мы учли все возможные варианты происшедшего, включая и то, что вы совершили в беспамятстве, и что вы забыли, — все это может иметь для нас важнейшее значение.

Удерживаясь от соблазна послать комиссию куда подальше, Корвин вместо этого бормотал стандартное «да, сэр».

Якобсен подался вперед, его пухлое лицо перекосил яростный взгляд, который почти напоминал ухмылку.

— Учитывая крайне необычные обстоятельства столкновения, комиссия не может найти никакой ошибки в том, как вы себя вели. На наш взгляд, ваша работа и капитана Мараковой признана удовлетворительной. Потому ваш летный статус остается действительным.

Делая излюбленную оговорку, Корвин говорил, особо не стесняясь.

— Не думал, что действительный статус «прыжка» был когда-либо подсудным. Сэр.

Ухмылка Якобсена сменилась мрачностью.

— Скажу больше, лейтенант. Ваши семейные связи — единственная причина, почему я не надрал вашу изнеженную задницу сразу после доклада и не отправил вас на гауптвахту за вашу дерзость. И к вопросу о связях, вы будете состоять в контингенте эскорта адмирала Нуара на Малкален. Это — самое безопасное назначение для того, кто так неохотно вступает в бой, как вы. Родство или не родство, лейтенант, — если вы провалите это задание, я должен буду лично проследить, чтобы вы никогда более не летали на кораблях флота. Вы поняли?

Его лицо стало цвета закатного солнца, отметил лейтенант.

— Да сэр.

— А теперь убирайтесь с глаз долой.

Президент Фойритан был радостно возбужден, почти готовый рассмеяться.

— Вы, должно быть, собирались провести меня, — сказал он шефу разведки.

— Более того, — ответила Ариэль, подавляя смешок. Она читала декларацию, выпущенную Тибусом Хетом в ответ на заявление о торговле между Гариучи и Фойританом. — Там сказано, цитирую: «Я приветствую инициативу Отро Гариучи урегулировать ситуацию на Калдари Прайм, и воздаю должное его мирному подходу к установлению отношений с Федерацией Галленте. Я с нетерпением хочу узнать детали этого соглашения и желаю внести в дипломатический процесс все, чем располагаю, чтобы добиться наилучшего результата для народа калдари». Ничего себе, — воскликнула она, швыряя наладонник на стол Фойритана. — Разговор об изменении политики.

— Какая змея, — насмехался президент, вертя прибор между пальцами. — Он наверняка получил от кого-то хороший совет. — Он стал серьезным. — Полагаю, вы считаете, что я должен воспринимать это как долгожданные новости.

— Нам потребуется больше времени, чтобы избавиться от иммигрантов, — признала Ариэль. — Кроме того, придется разбираться с последствиями бунтов. Это будет нелегко.