микросхем, опасаясь разгневать Китай или TSMC, вкладывала свои значительные лоббистские ресурсы в повторение фальшивых банальностей о том, насколько "глобальной" стала отрасль. Эти концепции органично вписывались в либеральный интернационализм, которым руководствовались представители обеих политических партий в условиях однополярной Америки. Встречи с иностранными компаниями и правительствами были более приятными, когда все делали вид, что сотрудничество взаимовыгодно. Поэтому Вашингтон твердил себе, что США бегут быстрее, слепо игнорируя ухудшение позиций США, рост возможностей Китая и ошеломляющую зависимость от Тайваня и Южной Кореи, которая с каждым годом становилась все более заметной.

Однако в глубине американского правительства бюрократия, занимающаяся вопросами национальной безопасности, стала придерживаться иной точки зрения. Этой части правительства платят за паранойю, поэтому неудивительно, что сотрудники службы безопасности смотрят на китайскую технологическую индустрию более скептически, а на ее правительство - более цинично. Многие чиновники опасались, что влияние Китая на критически важные технологические системы мира растет. Они также предполагали, что Китай будет использовать свое положение ключевого мирового производителя электроники для установки "черных ходов" и более эффективного шпионажа, как это десятилетиями делали США . Сотрудники Пентагона, разрабатывающие оружие будущего, начали понимать, насколько оно будет зависеть от полупроводников. В то же время чиновники, занимающиеся вопросами телекоммуникационной инфраструктуры, обеспокоились тем, что союзники США стали меньше покупать телекоммуникационное оборудование в Европе и США и больше у китайских фирм, таких как ZTE и Huawei.

Американские спецслужбы уже много лет высказывали опасения по поводу предполагаемых связей Huawei с китайским правительством, но только в середине 2010-х гг. эта компания и ее более мелкий аналог ZTE стали привлекать внимание общественности. Обе компании продавали конкурирующее телекоммуникационное оборудование, причем ZTE была государственной, а Huawei - частной, но, по мнению американских чиновников, имела тесные связи с правительством. Обе компании десятилетиями боролись с обвинениями в подкупе чиновников в разных странах для получения контрактов. А в 2016 году, в последний год правления администрации Обамы, обе компании были обвинены в нарушении американских санкций, поставляя товары в Иран и Северную Корею.

Администрация Обамы рассматривала возможность введения финансовых санкций в отношении ZTE, что лишило бы компанию доступа к международной банковской системе, но вместо этого в 2016 году решила наказать компанию, ограничив американские фирмы в продажах. Ранее подобные меры экспортного контроля применялись в основном против военных объектов, например, для предотвращения передачи технологий компаниям, поставляющим компоненты для ракетной программы Ирана. Однако Министерство торговли имеет широкие полномочия по запрету экспорта и гражданских технологий. Компания ZTE очень сильно зависела от американских компонентов в своих системах - прежде всего, от американских микросхем. Однако в марте 2017 года, еще до введения угрожающих ограничений, компания заключила с правительством США сделку о признании вины и выплатила штраф, поэтому экспортные ограничения были сняты еще до вступления их в силу. Вряд ли кто-то понимал, насколько радикальным шагом было бы запретить крупнейшей китайской технологической компании покупать американские чипы.

Соглашение о признании вины ZTE было подписано как раз в тот момент, когда администрация Трампа вступила в должность. Трамп неоднократно нападал на Китай за то, что тот "обдирает нас", но его мало интересовали детали политики и совсем не интересовали технологии. Его внимание было сосредоточено на торговле и тарифах, где его чиновники, такие как Питер Наварро и Роберт Лайтхайзер, пытались сократить двусторонний торговый дефицит и замедлить процесс офшоризации, но в основном безуспешно. Однако вдали от политического внимания, в Совете национальной безопасности, горстка незаметных чиновников во главе с Мэттом Поттингером, бывшим журналистом и морским пехотинцем, который в итоге стал заместителем советника Трампа по национальной безопасности, трансформировала политику Америки в отношении Китая, отбросив при этом несколько десятилетий технологической политики. Вместо тарифов "китайские ястребы" в СНБ были сосредоточены на геополитической повестке дня Пекина и его технологической базе. Они считали, что позиции Америки опасно ослабли, и виновато в этом бездействие Вашингтона. "Это действительно важно, - сказал ему один из ставленников Трампа во время переходного президентского периода один из чиновников Обамы, говоря о технологических достижениях Китая, - но вы ничего не можете сделать".

Китайская группа новой администрации не согласилась с этим. Они пришли к выводу, как выразился один из высокопоставленных чиновников: " , что все, за что мы конкурируем в XXI веке... все это опирается на краеугольный камень полупроводникового мастерства". Бездействие, по их мнению, было недопустимо. Как и "бежать быстрее", что, по их мнению, означает бездействие. "Было бы здорово, если бы мы бежали быстрее", - сказал один из сотрудников СНБ, но эта стратегия не сработает из-за "огромного влияния Китая на оборот технологий". Новый СНБ принял гораздо более боевой подход к технологической политике, основанный на принципе "нулевой суммы". Начиная с сотрудников отдела по проверке инвестиций Министерства финансов и заканчивая теми, кто управляет цепочками поставок военных систем Пентагона, ключевые элементы правительства стали уделять особое внимание полупроводникам как части своей стратегии взаимодействия с Китаем.

Это вызвало серьезные затруднения у руководителей полупроводниковой отрасли. Они хотели получить помощь от правительства, но опасались ответных мер со стороны Китая. Чип-индустрия с радостью согласилась бы на снижение налогов или уменьшение регулирования, что сделало бы ведение бизнеса в США более привлекательным, но она не хотела менять модель своего многонационального бизнеса . Не способствовало делу и то, что многие в Кремниевой долине испытывали к Трампу отвращение. Генеральный директор Intel Брайан Кржанич столкнулся с негативной реакцией после того, как согласился провести благотворительный вечер в пользу Трампа, когда тот был кандидатом. Затем, войдя в состав консультативного совета, созданного Белым домом, Кржанич вышел из него. Даже когда руководители промышленных предприятий не замечали внутренней политики Трампа, его непостоянство делало его проблемным союзником. Объявление о тарифах в твиттере никогда не производило впечатления на руководителей компаний.

Однако сообщения, поступающие из чип-индустрии, были не более последовательными, чем противоречивые утечки из Белого дома Трампа. Публично руководители полупроводниковых компаний и их лоббисты призывали новую администрацию сотрудничать с Китаем и побуждать его к соблюдению торговых соглашений. В частном порядке они признавали бесперспективность этой стратегии и опасались, что поддерживаемые государством китайские конкуренты захватят долю рынка за их счет. От продаж в Китай зависела вся индустрия производства микросхем - и чипмейкеры, такие как Intel, и разработчики без фабрик, такие как Qualcomm, и производители оборудования, такие как Applied Materials. Один из руководителей американских полупроводниковых компаний язвительно подвел итог разговору с чиновником Белого дома: "Наша основная проблема заключается в том, что наш клиент номер один является нашим конкурентом номер один".

Китайские "ястребы" из