В экономическом отношении Восточная Европа оставалась в первую очередь огромной зоной сельского хозяйства, где города были ненамного крупнее, чем сторожевые крепости, а внешне выглядели как большие деревни. Только на крупных торговых путях выросли первые действительно городские центры, которые ожидало блестящее будущее, – Рагуза, Буда и Пешт, Прага, Вроцлав, Данциг (Гданьск), Рига, Новгород и Варшава (основанная в XIII в.), Кенигсберг и Львов, Киев и, наконец, Москва, передовой оплот Европы, основанный в XII в. (Автор забыл другие русские города этого региона – Владимир, Ростов, Суздаль, Тверь, Рязань, Нижний Новгород и др., в тени которых Москва была до XIV в. А настоящим форпостом стал Великий Устюг (первое упоминание, как и Москвы, в 1147 г.), родина русских землепроходцев С.И. Дежнева, Е.П. Хабарова, В.В. Атласова. – Ред.) Городская буржуазия в этих странах не была ни многочисленной, ни влиятельной – то ли из-за своего иностранного происхождения (это только в Чехии, отчасти в Венгрии. На Руси, в Польше и др. в основном свои «организаторы производства», только ростовщичеством по традиции занимались евреи. – Ред.), то ли из-за того, что область действия городов была узкой. По сравнению с сельским населением они оставались, как было сказано о Польше, «каплями масла», разбросанными по поверхности огромного океана (на Руси была несколько иная картина – Гардарика. – Ред.).

Тем не менее преобразования в политической и экономической жизни этих стран привели к глубоким изменениям их общественного строя – ускорили исчезновение коллективной собственности племен у большинства этих народов и привели к изменению характера старой общей собственности семей. Семейная собственность уцелела как социальная структура и сохранила свои характерные черты – совместный общий труд, распределение поровну произведенного продукта и власть главы семейства, но перестала быть неотчуждаемой и неделимой. Ее приобретенная часть могла быть отчуждена, и было признано право делить, продавать и даже отдавать в другие руки недвижимость семьи и саму землю, а также право распоряжаться имуществом по завещанию и право женщин быть наследницами, если нет наследников-мужчин. Частная собственность увеличивалась за счет семейной и племенной. Короли и князья спешили создавать себе обширные поместья, населенные земледельцами. Они завладели большей частью лесов и пустошей и предъявляли права на богатства недр своей страны, но не могли уберечь свои земельные владения от незаконного захвата и отчуждения. Церковь из подаренных, освоенных и приобретенных земель терпеливо создавала себе огромные владения, занимавшие в некоторых странах, например в Венгрии, Чехии, Польше и России, половину или даже две трети всей земли. Возникла аристократия, в большинстве случаев не закрывавшая доступ в свои ряды чужакам и не наследственная. Она состояла, с одной стороны, из прежних племенных вождей, а с другой – из богатых землевладельцев, чиновников, военных и приближенных правителя. Она все быстрее становилась похожа по структуре в Балканских странах на византийскую знать, а в остальной Европе, даже в России, на западную феодальную знать. Она имела свои аллоды (такие же, как французские alleux) и феоды, поместья, похожие на английскую усадьбу, французскую segneurie или немецкое grundherrschaft, поделенные на участки, которые обрабатывали крестьяне.

Мелкая свободная собственность и сословие мелких землевладельцев-крестьян, которые до XIII в. играли очень важную роль в этих странах, оказались в подчинении у этих новых сил – королевской власти, церкви и феодалов. Новое зависимое положение крестьян было таким, как у византийских колонов или западных вилланов, то есть земледельцу оставили личную свободу и право бессрочного пользования землей, но лишили его собственности на землю и обязали платить подушный налог и арендные платежи, а также выполнять трудовые повинности. В таком положении находились те массы сельского населения, которые назывались meropsi и kmetons у сербов, словенцев, поляков и чехов, drabans в Румынии, udvornici в Венгрии, мужики и смерды в России. Некоторые из побежденных в войне или обедневших сельских жителей даже опустились еще ниже – были превращены в крепостных под влиянием заимствованных из Германии или Византии представлений о правах аристократии. В Болгарии, Сербии и Словении obrotsi, atroesi и pariki были уподоблены византийским paroikoi. В Венгрии, Чехии, Польше и России с XIII в. непрерывно шаг за шагом распространялось крепостное право. Сельское рабство под влиянием идей христианства и лучшего понимания экономической выгоды полностью исчезло в Хорватии и стало редкостью в Венгрии, Чехии и Польше, но в более отсталых странах, например в Литве и России, оно сохранилось и даже распространилось шире. (Повторимся, вплоть до монголо-татарского нашествия Русь не отставала в своем развитии от других европейских стран, а своих ближайших соседей, таких как Литва, Польша, Венгрия, Валахия, превосходила. – Ред.)

На юге и в центре, то есть у сербов, валахов (будущих румын и молдаван), хорватов, чехов и поляков, сельское население, жившее некомпактно в рассеянных по стране селах и деревнях, частично получило пользу (хотя гораздо меньшую, чем крестьяне на Западе) от выгодных сторон освоения новых земель и от распространения христианской цивилизации. Восточнее, в России, крестьяне по-прежнему оставались людьми, недалеко ушедшими от азиатского варварства (старая песня западных ученых. – Ред.). Повсюду эпидемии и налетавший чаще, чем они, голод, а также по-прежнему суровые общественные порядки делали их жизнь неустойчивой и тяжелой, хотя неуверенность в завтрашнем дне уменьшалась благодаря мощной солидарности, которую укрепляли старые коммунальные порядки и учреждения в семье и деревне.

На севере Европы свободные Скандинавские государства начали знакомиться с цивилизованной жизнью только в X или XI в., когда стали христианскими. До этого их жители, норманны, делились на ряд племен и жили в основном за счет морского разбоя. Экономический и общественный строй их жизни был почти таким, как у древних германцев, их родственников. Норманны так же, как и остальные германцы, мало занимались земледелием и добывали себе средства к существованию рыболовством, охотой, использованием своих лесов и скотоводством. Одна часть земли принадлежала племенам, а другая деревенским общинам, причем члены общины совместно пользовались неразделенной землей. Частная собственность была только у семей. Каждая семейная группа совместно владела семейным имуществом, которое называлось odhal. Это имущество не отчуждалось и передавалось только мужчинам; оно состояло из собственного и приобретенного имущества семьи и включало в себя только дом (topf) с оградой вокруг него и расчищенную от леса землю (ornum). В Дании каждое такое патриархальное земельное владение обычно имело площадь около 36 акров. Остальная земля семьи состояла из ряда длинных узких полос, которые деревенская община каждый год распределяла по жребию. Измеряли эти полосы бросками молота или топора или же с помощью веревки. В Швеции в одной деревне двадцать семей делили таким образом 5600 полос земли. Вокруг каждой деревни (by) располагались пастбища и леса.

Эти энергичные свободные люди (не менее, если не более энергичными и свободными были в то время русские люди. – Ред.) – моряки, рыбаки, пастухи, лесные жители, скотоводы и крестьяне жили в суровом климате на обширной полупустой территории, значительная часть которой была покрыта лесами, болотами и вересковыми пустошами. Их было немногим больше миллиона во всем этом краю, который был вдвое больше Франции. В Дании, самой населенной из этих земель, в VIII в. было 550 тысяч жителей, а в X в. 900 тысяч. Большинство из них были свободными людьми, и в Дании в IX веке 200 тысяч таких людей занимали 12 тысяч землевладений. Они были свирепыми по натуре и не склонными к труду, жили за счет войны или охоты и признавали над собой только власть королей, племенных вождей (jarls), знатных людей и объединенных в дружину (по-латыни comitatus) воинов (huskarls, landemen), но эти правители не имели никаких привилегий и стояли выше обычных свободных людей только благодаря богатству, в силу традиции или благодаря исполняемой должности. Обработка земли и уход за скотом были поручены рабам – потомкам коренного населения, военнопленным, осужденным преступникам или несостоятельным должникам. Скандинавы долгое время жили на стадии варварства, а из-за кровожадной религии Одина их общество было вдвойне варварским. Эти «морские короли» своими пиратскими набегами наводили ужас на христианскую Европу и несли опустошение и смерть повсюду – от Днепра до побережья Испании. В X в. они основали новые поселения в Западной Европе и России. И наконец, они создали на севере первые прочные государства – три королевства, а именно Швецию, Норвегию и Данию.