– Ну если и ты с ними заодно, то мне, наверное, стоит задуматься о своем поведении.

Мужчины быстро накрыли стол прямо на площадке, и мы всей веселой толпой расселись ужинать. Я по-прежнему сидела на коленях Ская, Санренер не отпускал Раневею со своих, а мои девочки расположились каждая подле своего мужчины. Все наше семейство в сборе, и все счастливы. Постоянно подлетал кто-нибудь из друзей-драконов. Дядя Заак пристроился рядом, высматривая вкусные куски еды на столе и хватая их наглой зеленой мордой. Шаэр присоединился чуть позже, потом снова отправился караулить свою ветреную свекровь, чтобы она его избранную доносила в целости и сохранности…

Дрив уже поцеловал Лайванос, и Суар игриво расцвечивал плывущие облака, а я, сидя на коленях мужа в тепле его рук и в кругу всех своих родных и любимых, просто наслаждалась. Родными лицами и голосами, и этой привычной суетой, которая так дорога и необходима моему сердцу. Я дома, и я среди тех, кого сильно люблю! Все мои мечты сбылись!

Глава 1

За шесть лет, проведенных в больнице, я ко многому успела слишком хорошо привыкнуть. И даже к медперсоналу, который знал меня и подобных пациентов не только в лицо, а словно близких родственников. Несколько раз меня отсюда выписывали в надежде, что, наконец, мое состояние стабилизировалось, и я пойду на поправку. Но уже через пару недель или, в лучшем случае, месяцев, я снова неизменно возвращалась, и возобновлялась борьба за жизнь.

Впервые я попала больницу в шестнадцать, получив осложнения после тяжелого гриппа. Юность плавно перешла в молодость, но на мне это никак не отразилось. За годы болезни я приобрела одно, как однажды отметил мой личный врач, несвойственное столь юному возрасту качество – рациональный подход ко всему, что со мной происходит. Именно благодаря этому я более-менее спокойно относилась к ежедневным медицинским процедурам, осмотрам и манипуляциям. Это было необходимо для моего выживания, значит, я потерплю и сделаю все, как полагается.

Иногда мне казалось, что из-за рациональности я превращаюсь в старушку, но как только эмоциональный всплеск проходил, ко мне неизменно возвращались рассудительность и жесткое осознание жизненно необходимой обязанности выполнять все требования.

Шесть лет сплошной борьбы. И наконец, месяц назад лечащий врач сообщил родителям, что дела мои совсем плохи: необходима пересадка сердца. Для нашей семьи это известие стало последней каплей. Мама рыдала, не переставая, папа утешал нас, как мог, но в конце концов и он ушел в себя. А я лишь молчала и пыталась осмыслить ситуацию.

Чужое сердце?! Как это, что это, каким образом с ним жить дальше? Думать о том, что могу не пережить операцию по пересадке или вообще не дождаться донора, нельзя. Жить хочется неимоверно, а черные упаднические настроения заранее обрекают на провал. Ведь не зря же говорят, будто мысли материальны. Последний месяц со мной работал психолог – пытался вывести из странного состояния ступора. Тщетно.

Помог отец. Однажды вечером он пришел в больницу без мамы, и мы душевно поговорили, даже всплакнули. Ему удалось убедить меня, что чужое сердце или даже другое тело не могут изменить мою сущность, так как мое «я» – это душа, а не кусок плоти. Благодаря папиной железной логике, я поверила ему и приняла эту истину.

В юности отец перенес паротит, осложнение – бесплодие. Поэтому я, появившись на свет, стала для родителей бесценным сокровищем. И вот теперь я умираю, а они ничего не могут поделать, несмотря на то, что мы вполне обеспечены, даже богаты. Да уж, за деньги можно купить все, кроме любви и здоровья. В чем я убедилась на собственном опыте. Из-за болезни не успела полюбить, а если операция пройдет неудачно, то и никогда не смогу. А в тайне мечтала…

Родители, взяв меня за руки, смотрели печально, а я переводила взгляд с мамы на папу и обратно, пока не выдержала:

– Что случилось? Говорите прямо, терпеть не могу секретов!

Мама тоскливо глядела в окно, а папа, попытавшись спрятать боль, пожал мою руку и твердо и уверенно произнес:

– Завтра тебя ждут в клинике в Германии. Для тебя нашли идеального донора. Женщина попала в аварию сегодня ночью. Ее мозг поврежден, без аппарата невозможно поддерживать жизнь, да и с ним она тоже долго не протянет. На все про все у нас не более трех суток, потом у нее начнут отказывать внутренние органы. Билеты в бизнес-класс я забронировал, с нами для консультаций полетит твой врач Петр Алексеевич. Не волнуйся, я с ним уже все обсудил, и он считает, что можно лететь обычным рейсом. С администрацией аэропорта тоже договорился, нас пропустят без досмотра и волокиты. В Германии встретят представители клиники, где будет проведена операция. Поэтому скоро, солнышко мое, у тебя, наконец, начнется полноценная жизнь. Ты все сможешь, родная, я в тебя верю.

Я растрогалась и все же расплакалась. Господи, как же мне повезло с родителями! Столько любви и заботы! Не знаю ни одного человека, которого любили бы так сильно и безоговорочно. Ради мамы и папы я пройду через все, ведь они вложили в меня столько сил и неизменно поддерживали целых шесть лет. Долгие годы изнурительных операций, болезненных уколов и сплошных процедур они всегда были рядом. Верили, утешали, развлекали и учили всему, что знали.

Вытерев слезы, я заметила, что и у мамы глаза на мокром месте. Папа напрягся, опасаясь, что я расстроилась. Я постаралась взять себя в руки и криво улыбнулась.

– Мам, пап, это я от радости. Теперь или пан, или пропал, но, честное слово, я устала так жить. Хочется уже определиться с местом пребывания – в этом мире или в ином.

У мамы все-таки потекли слезы, а папа слегка поморщился. Я же почувствовала неладное – все равно какая-то недоговоренность. О чем же они боятся мне сказать?

– Мам, пап, давайте без секретов, что еще случилось? О чем вы дружно молчите? Признавайтесь!

Мама вытерла слезы и вдруг покраснела, отчего-то смутившись. Папа сглотнул и нерешительно произнес, с тревогой посматривая на меня:

– Мама беременна! Три месяца уже! Оказывается… Представляешь, Лен, она только вчера догадалась.

Последнее он поведал с ироничной улыбкой, наверное, намекая на то, что женщина за сорок должна бы вовремя замечать подобное состояние.

Я вытаращилась на маму, которой, по ее словам, в этом году «стукнуло» сорок три, и папу, в прошлом месяце отпраздновавшего «полтинник». Ого, да они, оказывается, очень даже близки, раз еще и детей делать успевают. Представила, какой они испытали шок, узнав, что судьба подарила им еще один шанс стать родителями. Боженьки мои! Мне уже сейчас страшно за своего будущего братика или сестричку, ведь мама живет только нами, а папа кроме работы и нас больше ничего и никого не видит и не любит. Они просто задавят ребенка своей заботой и любовью. Я счастливо воскликнула:

– У нас будет ребенок?! Господи, какое счастье! Родители, я вас обожаю! Папка, ты вообще супер, молодец! Боже, у нас будет ребенок!