У меня с ней вопрос закрыт. У меня переломаны руки, ноги ипозвоночник. Но ведь у тебя все это цело.

Я знала, что со Светкой бесполезно спорить, и протянув ейсвой мобильный телефон, вышла из больницы. Я брела по какому-то парку,всхлипывала и вытирала размазанные по щекам слезы… «Глупо! Как же все этоглупо! Глупо и жестоко!» – говорила я сама себе, доставая платок из сумки. Моелицо это моя визитная карточка.

Это моя фортуна. У Светки же не было ни лица, ни фортуны…

Не прошло и двух дней, как в моей квартире раздался звонок.Я бросилась к телефону в надежде на то, что звонит Светка. Она звонила мне избольницы в день по несколько раз и болтала о всякой ерунде, наверное, для того,чтобы хоть немного меня отвлечь. Например, о том, что на нее положил глаз хирург,и что, завтра ей будут снимать бинты, и что, по всей вероятности, этот молодойхирург захочет ее отыметь прямо на медицинском столе. Она всегда старалась бытьнепосредственной и прятала свое чудовищное состояние души за различнымисмешками и ужимками…

Но это была не Светка, это был режиссер. Я узнала бы егоголос из тысячи и не спутала ни с каким другим – слишком он прочно засел в моейпамяти.

– Анна?

– Да.

– Вас беспокоит Виталий Абрамович. Я так понимаю, чтовы хотите стать актрисой?

– Я?

– По крайней мере, так хочет ваша подруга.

Я выполняю все ваши условия и получаю оригинал необходимойкассеты. Договорились?

– Договорились, – чуть было не задохнулась я.

– Вот и замечательно. Я думаю, что вы умная девушка ипонимаете, что нам с вами будет лучше всего держать язык за зубами. Выпонимаете, что я имею в виду?

– Да, конечно…

– Замечательно. Тогда встречаемся завтра на киностудиив десять часов утра. Пропуск на ваше имя будет выписан на проходной. И,пожалуйста, без опозданий.

– Но завтра я работаю.

– Где?

– В салоне интимных стрижек.

В трубке послышалось недолгое замешательство, а затем вновьпрозвучал голос режиссера:

– Боюсь, что вам придется оттуда уволиться. Завтра безопозданий. Вы не заикаетесь?

– Нет.

– У вас хорошо развита речь?

– Нормально.

– Вы хоть немного симпатичная?

– Мы же встречались с вами у вас дома…

– Я не запоминаю всех девушек, с которыми встречаюсь усебя дома.

– Меня вы должны запомнить. На моих глазах ОльгаЯстребова пустила себе пулю в висок.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Кстати, надеюсь, выуже без гипса?

– Конечно.

– Ну вот и замечательно.

– А что завтра будет?

– Кинопробы.

– Кинопробы?

– Кинопробы будут только для других. Завтра вы получитеглавную роль в одном дорогом фильме просто с фантастическим бюджетом. Так чтозвездная слава вам обеспечена.

– Но я не умею играть!

– Простите, тогда какого хрена вы лезете вотечественный кинематограф?

– Но я никуда не лезу! – не удержавшись, крикнулая.

– Тем не менее вас упорно протаскивает туда вашаподруга. Так как, вы хотите получить эту роль?

– Хочу.

– Вы ее получите.

– Что я должна для этого сделать? Может быть, выучитьстих или басню?

– Ничего. Не утруждайте себя тем, чего вы никогда неделали. Я сам обо всем позабочусь.

Буквально через час я уже сидела в больнице у Светки и нервнотеребила носовой платок.

– Мне дают главную роль в фильме, – сообщила я.

– Поздравляю, – искренне обрадовалась она.

– С чем?

– С главной ролью.

– И как я, по-твоему, буду играть?

– Элементарно.

– Но у меня не получится.

– У тебя все подучится. Знаешь, завтра мне будутснимать бинты и мне придется посмотреть на себя в зеркало… И я смогу, и сумеюэто сделать… А сегодня ночью мне было очень плохо… Я ощутила одиночество иотчаяние. А еще я подумала о том, что если я сдохну, то никто обо мне даже и невспомнит. Хотя нет. Обо мне будешь помнить ты. Потому что я открыла тебе«зеленую улицу» и включила зеленый свет. Теперь все дело только за тобой. Тыдолжна, как мотылек, полететь на зовущее пламя свечи, и, главное, ты должна неопалить крылья, и уж тем более не сгореть. Ты должна потушить свечу и самапревратиться в пламя. А это значит, что ты должна стать центром внимания.

– Свет, как тебе это удалось?

– Вот если бы я тогда погибла, то мне бы ничего неудалось. Я прижала его к стене и ему некуда деваться.

Я его жертва. Живая, чудом выжившая жертва… Я поведала емуоб оригинале и сказала, что в соседней палате сидят несколько журналистов,которые ждут-не дождутся, когда я дам «добро» и разрешу опубликоватьсенсационный материал о чудом спасшейся девушке, пострадавшей от рук жестокогорежиссера. Слишком много он сделал зла и слишком много людей под него копают,для которых эта кассета станет самым настоящим орудием в борьбе с врагомподобного уровня и ранга.

– Он перепугался?

– Не знаю, но, по крайней мере, он пошел на все моиусловия. Если он сдался, значит, он перепугался.

Он дает тебе главную роль в очень дорогом фильме.

Не удержавшись, я уткнулась в Светкину грудь и заплакаланавзрыд.

– Не наваливайся, мне больно.

– Свет, но ведь на моем месте должна была быть ты!

– Значит, Господу Богу было угодно увидеть на этомместе тебя.

– Но ведь это несправедливо! Я же ведь обыкновеннаяпарикмахерша…

– Подумаешь, а я была обыкновенная секретарша.

Какая разница, кто кем был. Главное, кто кем станет.