Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бессмысленно, — тихо сказал министр. — Излишнее кровопролитие. Многотысячная чернь сомнет нас.
— Что же делать? — упавшим голосом произнес Четопиндо.
Толпа приближалась. Уже можно было различить отдельные лица, прочесть лозунги, колышущиеся над толпой.
Те, кто был на холме, сбились в кучку.
x x x
Накануне штурма, перед вечерней раздачей воды, стачечный комитет принял решение: все, кто пожелает, могут покинуть цитадель по подземному ходу.
Желающих, однако, не оказалось. Даже женщины наотрез отказались уйти из крепости.
— А кто вас перевязывать будет? — сказала жена одного докера в ответ на слова Орландо Либеро о том, что женщинам с детьми лучше покинуть крепость.
— А с детьми как? — спросил Гуимарро.
— Дети могут спрятаться в одном из бастионов, — предложил Рамиро. — Пули их там не достанут.
Мальчик-связник, который доставлял осажденным вести с воли, уходил из крепости со слезами на глазах. Ему очень хотелось остаться со всеми, но необходимо было доставить на явку свежие материалы для «Ротана баннеры».
— Будь осторожен, — сказал Орландо мальчишке на прощанье.
— Я ни одной бумажки не потеряю, — заверил мальчик, похлопав по карману.
— Себя береги. Расскажешь на воле…
— Про что? — поднял мальчик смышленое личико, усыпанное веснушками.
— Про все, что видел в крепости, — сказал Либеро. — Про то, как нас всех пытались отравить.
…Теперь мальчишка вместе с толпой, которую повстречал на полпути к фавелам, двигался к цитадели. Вместе со всеми он восторженно скандировал:
— Долой ищеек Четопиндо! Да здравствует Орландо Либеро!
Дав согласие на оформление в Оливию, Талызин основательно засел за испанский. А в ближайший свободный день с утра отправился в Библиотеку иностранной литературы. Хотелось почитать об Оливии, чтобы побольше изучить эту далекую страну.
Выписав книги, Талызин направился к своему излюбленному месту у окошка, которое, он заметил издали, было не занято. В эту пору читальный зал был еще почти пуст. В ожидании заказа Иван просмотрел свежие газеты.
Наконец его читательский номер вспыхнул на табло, и Талызин пошел к выдаче.
— Вы увлеклись Оливией, Иван Александрович? — улыбнулась молоденькая библиотекарша, пододвигая Талызину стопку выписанных им книг.
— Да, хочу получше узнать эту страну.
— Я убеждена, что лучший способ узнать страну — это читать ее газеты, — серьезно сказала девушка. — Знаете, у нас есть подшивки оливийских газет. Особая наша гордость — «Ротана баннера».
— «Ротана баннера»?
— Так называется левая оливийская газета, — пояснила девушка.
— Красиво звучит.
— На одном из местных диалектов это означает «Красное знамя».
— Можно получить подшивку?
— Конечно. Только, пожалуйста, бережней с «Ротаной». У нас издание в одном экземпляре, а некоторые номера клеены-переклеены. Я пойду в хранилище, подберу… Подойдите ко мне минут через пятнадцать.
Подшивка «Ротана баннеры», в отличие от других, оказалась на удивление тонкой. Талызин бережно перенес ее к своему столику. Сначала только бегло просматривал листы малого формата. Особенно интересно было рассматривать фотографии и разбирать подписи к ним.
В одном из номеров его внимание привлек вид дымящегося вулкана, контуры и название которого он знал еще из курса школьной географии. Вулкан возвышался вдали, а на переднем плане, на фоне бензоколонки находились два человека. Одежда на них была измята. Один, высокий, был в военной форме, явно утратившей щегольской вид. Второй — в штатской одежде, на голове его красовалось огромных размеров сомбреро. «Генерал Четопиндо», — прочел Талызин подпись к фотографии. Из текста подписи явствовало, что рядом с генералом находится бразильский коммерсант Карло Миллер. Прочитав фамилию, Талызин невольно вздрогнул и, удвоив внимание, начал вглядываться в не очень четкое фото. В эти мгновения в памяти Ивана невольно всплыл тот, другой Карл Миллер из-под Гамбурга, из лагеря… Нет, они разные люди, только имя общее. У этого, на фото, совсем другое лицо. И пенсне отсутствует. Пенсне он мог снять, положим… Жаль, эта дурацкая шляпа не дает возможности рассмотреть лицо как следует.
Талызин разглядывал фотографию, вертя газету так и этак. В фигуре коммерсанта ему почудилось что-то знакомое. И разворот плеч, и манера держать голову… Он принялся переводить статью под фотографией…
Это было официальное сообщение. Заглядывая в словарь, Талызин проштудировал текст, однако ничего интересного не почерпнул.
Бразильский торговец, будучи в Оливии по своим делам, оказался поблизости от генерала Четопиндо, когда тот попал в малоприятную историю. Шофер диктатора бежал на машине в неизвестном направлении, и генерал оказался один в горах, далеко от всякого жилья.
«Были в окружении Четопиндо и смелые люди, — подумал Талызин. — Ведь шофер не мог не понимать, что ему грозит в случае поимки».
Особенно поразила Ивана головокружительная карьера безвестного бразильского коммерсанта, по сути — гостя страны, который за короткое время сумел стать правой рукой Четопиндо. В стремительности продвижения к власти Карло Миллера таилась некая загадка.
Любопытно, а как комментирует это происшествие «Ротана баннера»? В номере с официальным сообщением комментарии отсутствовали — они просто не успели появиться. А последующих номеров в подшивке не было. Возможно, они не дошли до Москвы. А может, тираж был конфискован… Кто знает, что произошло?
Талызин читал газеты из других подшивок все с большим интересом. Волнения в столичном порту — Королевской впадине… Темпераментные стихи и песни Ра-миро Рамиреса в «Ротана баннере»… Героическая оборона докерами цитадели… Сильнодействующая отрава, которую осаждающие бросили в воду, чтобы сломить сопротивление защитников крепости… Взрыв народного возмущения, свержение клики Четопиндо и приход к власти народного правительства Орландо Либеро…
— Не прячьте газеты далеко, — попросил он девушку, покидая с последними посетителями библиотеку. — Я приду завтра.
— Все подшивки оставить?
— Нет, только эту, — указал Талызин на «Ротана баннеру».
— В других ничего интересного?
— У меня мало времени.
Встречу со специалистами, которые приехали из-за рубежа по приглашению нового правительства, президент назначил на семь тридцать утра — другого свободного времени в этот день у него не оказалось.